— Разве? — О'Мара хотел что-то сказать, остановился, а затем продолжал: — Если Ларю придет, пошлите его ко мне. Я буду в саду.

— Хорошо. — Она наблюдала, как он шел по лужайке.

О'Мара ходил по гравийной дорожке, которая проходила по границе лужайки и рощицы. Насколько он мог видеть после восьми часов размышлений, план был хорошо отработан — насколько вообще любой план может быть отработан. Конечно, всегда существовал человеческий фактор. Ему не хотелось об этом думать.

Он ходил по тропинке взад и вперед, как загнанный зверь. И удивлялся сам себе. Удивлялся, что О'Мара — человек, в течении многих лет бродящий по миру, распоряжающийся не только своей собственной жизнью, но и жизнями других людей и, когда это требовалось, отдающий жизни этих людей, как отдал бы и свою собственную, без малейших колебаний, — теперь оказался в затруднительном положении перед проблемой, которая имела только одно решение — работа должна быть сделана, любой ценой.

Он остановился и закурил. Жан Ларю вышел из столовой на лужайку. В руке он держал папку для документов. Он улыбался.

— Все в порядке, мсье О'Мара, — сказал он. — Вы будете довольно работой. Я вам покажу сейчас.

Они пошли по тропинке под деревьями. Ларю открыл сумку и вытащил конверт. Из него он достал маленькую фотографию площадью в один с четвертью квадратный дюйм, скрепленную перфорацией с другой карточкой того же размера.

— Поверните ее к свету, — сказал Ларю. — Фотография превосходная. Если хотите, посмотрите через лупу.

О'Мара повернул фотографию к свету и сказал:

— Превосходная работа, Ларю.

Фотография в самом деле была превосходной. О'Мара мог хорошо видеть пыльную конторку, плакаты на стене, другие детали и самого себя с женщиной в объятиях, целующихся. Все это было хорошо, за исключением того, что это было не его лицо. Это было лицо Тодрилла. Он взял у Ларю лупу и внимательно рассмотрел фотографию.

— Вы превосходный фотограф, Ларю. Хорошая работа. Дайте мне конверт.

Он положил карточку в конверт, а конверт сунул в верхний карман пиджака.

— Давайте присядем, — сказал О'Мара. — Я хочу поговорить с вами. Сначала я хочу сказать вам вот что. Вас не подключили бы ко мне, если бы вы не были хорошим человеком. Вы честный француз — патриот из маки. Помните, все что я прошу вас сделать — на пользу Франции. И не забывайте, что жизни настоящих друзей Франции будут зависеть от того, насколько тщательно вы будете выполнять мои инструкции.

— Мсье О'Мара, вы знаете мою биографию. Мой сын погиб, сражаясь против немцев. Я боролся с ними все годы войны. Люди знают, что я сделал для Бретани. Я не подведу вас.

— Верю, — сказал О'Мара. Они сели на траву под деревьями. — Послушайте меня, Ларю, — продолжал О'Мара, — вот что вам нужно делать…

Было семь часов, когда О'Мара вернулся на виллу. Он въехал через главные ворота и поставил машину в гараж. Потом прошел через лужайку, вошел в маленькую дверь и далее в гостиную.

Танга и Гелвада пили коктейли.

— Вы как раз вовремя, — сказала она. — Эрнест сделал превосходный коктейль, делать который он научился в Лиссабоне. Хотите попробовать?

— Нет, спасибо. Предпочту виски с содовой.

Она налила ему выпивку и принесла. Затем сказала:

— Почему вы такой невеселый? Все же в порядке.

— Я не знаю, с чего бы мне веселится. Во всяком случае, не буду пытаться этого делать. Это тяжелее, чем просто быть невеселым. — Он выпил виски одним глотком.