«Терпение, мой друг, — услышал Хассет над самым ухом ее голос, — мы потеряем всего один день. Никто так хорошо не платит как рудокопы Сагивуса. Посмотри, какие бриллианты у меня в ушах, Хасс. Звезды, а не бриллианты, верно»?

Спорить с ней в пути бессмысленно, глупо и опасно. Член клана королевских проводников никогда не осквернит руки кровью путника. Но кто сказал, что путник не может случайно отстать в каком-нибудь райском уголке, наслаждаясь зрелищем дикой природы, и прожить там до глубокой старости в пожизненном ожидании невероятной удачи — другого проводника, сумевшего достичь этих мест. Долгая история Соединенного королевства насчитывала немало таких случаев. То, что они были единичными, служило слабым утешением — лучше не спорить, чем стать такой единицей. Хассет поймал недовольный взгляд старшего охранника и проехал вперед, поравнявшись с «Лавкой чудес» какого-то мелкого торговца.

Меж тем, поредевший караван, таявший на развилках, спустился к подножию гор и достиг постоялого двора за кованой оградой. При виде Донны массивная лапа на воротах распахнула тяжелые створки, толкнув их в разные стороны: одна открылась внутрь, другая — наружу.

Две хозяйские дочери, встречавшие гостей, шустро распоряжались на въезде. Хассет подмигнул младшенькой и лихо соскочил с лошади, небрежно бросив поводья подбежавшему мальчишке. Кажется, он начал верить Донне, обожавшей неприветливый гористый Сагивус.

Хозяин, напоминавший сурового фермера Смыха, церемонно раскланялся со светлой госпожой Доннатой-Тал-Линна на крыльце двухэтажной гостиницы и что-то настороженно шепнул дюжему молодцу, вышедшему вместе с ним на крыльцо. Парень с головы до ног окинул заезжего боевого мага неприязненным взглядом и набычился. Но Хассет только плечами пожал. Не тот случай, чтобы пользоваться всеми прелестями кочевой жизни вольнонаемных боевых магов: Донна не хотела портить отношения с хозяином заведения, предоставлявшим ей ночлег на выгодных условиях, а у господина королевского сыщика нынче имелись дела поважнее, чем ухлестывать за селянками с помощью клановой магии. Так что брат или жених младшей дочери, стоявший на крыльце рядом с хозяином, мог спокойно идти заниматься своими делами.

А Донна с Хассетом — своими.

Поздним вечером они ушли на осколки туманными проходами. Непреодолимая грань миров служила лучшей защитой от посторонних глаз и ушей.

— Чем он занимался, ваш потерявшийся друг-сыщик? Если бы его не понесло в такую даль нам не пришлось бы его искать — задумчиво сказала Донна, разглядывая ту самую карту, что произвела на вороватого Бурсова сыночка неизгладимое впечатление.

«Светлячок» реял в воздухе, подсвечивая пергаментные страницы. Мошкара, потянувшаяся на свет, тщетно билась в невидимый барьер. Донна, подержала карту на весу, пристроила ее на скальный выступ и нахмурилась.

— Бессатель не слишком-то откровенен со мной. Впрочем, как всегда, — продолжала Донна, не дождавшись объяснений от Хассета, который не далее как три дня назад сам задавал этот вопрос и тоже не получил внятного ответа.

Бессатель был птицей высокого полета. В должности советника патриарха он возглавлял тайный Надзор ищеек, имел полномочия обвинять их в измене и карать без суда и следствия, невзирая на ранг и прошлые заслуги. Ибо внутренняя безопасность системы являлась единственной целью и смыслом жизни того, кого назначали главой Надзора. Шпион, следящий за шпионами. Ищейка, вынюхивавшая заговоры, зреющие среди самих ищеек.

Не далее как неделю назад светлый господин Бессат-Эсс-Кассель материализовался в косых лучах утреннего солнца прямо у Хассета перед носом.