— А кто ж там тогда живет? — запыхавшись спросила она, пристраиваясь с другой стороны.

— В Белом Тереме самая главная колдунья всего нашего мира живет.

— Ты же сказал, что это я буду самой главной колдуньей!

— Нет, я сказал «самой настоящей».

— У-у… Если не главной… Тогда уж лучше принцессой, — разочарованно протянула девочка и замолчала.

— Тигуна, вот у тебя то дворец неземной, то Белый Терем в глазах стоит, а мы между тем, уже в лес зашли. Ты бы хоть прислушалась, поздоровалась, дорогу приметила.

— Да я все, что надо уже нашептала: и на дорожку, и на возвращение, и на тварей лесных и небесных. А чего тут еще приметишь-то? Чего я, синего сумрака не видала? Вон он справа густится, в кустах кустится, только нас-то не запутаешь! Верно, господин Тайрун?

— Верно, Тигуна, — безнадежно вздохнул Перелесский колдун. — Дашь мне свой клубочек посмотреть?

— Какой клубочек?

— Путеводный. Тот, который у тебя в левом кармашке передника лежит.

Под взглядом колдуна карман раздулся, словно обычный накладной. Девочка сунула туда руку, нехотя вытащила рыхлый комок желтых ниток и протянула своему спутнику.

— Сама сплела? — строго спросил Тайрун, расправив на ладони лохматое солнышко.

— Сама, — кивнула Тигуна. — Только с прошлого раза я его еще не перетягивала. У меня Алтунька узорный крючок сперла. А как без узорного крючка я дорожные петли подтяну? Я даже мамке жаловалась, а она сказала, что в сенях этих клубков целая ярмарка. Я посмотрела, а они все серые от времени. А мой — вон какой! Правда, нарядный?

— Правда.

Тигуна хотела добавить «как у принцессы», но вовремя прикусила язык. Почему-то колдун Тайрун начинал нешуточно сердиться, когда Тигуна произносила это слово. Словно в нем чужое заклятие пряталось. Вот чудной! Клубочку, которому цена медяк за ведро в базарный день, (хоть из радуги сплети!) — он радуется. А от мечты шарахается. То обычные цветные нитки, а то Мечта! «Это, наверное, потому что он взрослый, хоть и колдун. Взрослые — они все такие», — вздохнула Тигуна и сочувственно посмотрела вслед своему провожатому.

— Не отставай, Тигуна, мы почти пришли.

За поваленным деревом, перегородившим тропинку, что петляла по лесу вдоль Студеного ручья, виднелось тенистое озерцо, на поверхности которого качались бледно-желтые розетки кувшинок и упавшие листья. Стволы деревьев, отражавшиеся в темном зеркале воды, внезапно изогнулись живыми змеями, переломились и замерли.

Тигуне показалось, что высоко-высоко за облаками, за верхушками деревьев полыхнула прозрачная синяя зарница, и оставив за собой зеленоватый след, утекла в землю. Девочка поморгала, прогоняя плавающие в глазах цветные пятна, и хотела спросить, зачем колдуну Тайруну понадобилась эта прозрачная молния, уж не таким ли способом колдуны вызывают настоящих водяных…И в этот момент она увидела.

По цветам кувшинок пробежала зябкая дрожь. Над неподвижным зеркалом воды рассекла воздух черная трещина, ломаными зигзагами протянулась к земле и расколола ее по ту сторону озера. Причудливые линии точно паутиной затянуло белесой пеленой. Студеный ручей, сбегавший в озеро с обрывистого берега, загустел и потек вниз жидким стеклом. От него повеяло могильным холодом и повалил густой пар, оседавший на деревья снежными хлопьями.

Тайрун, оказавшийся в нескольких метрах впереди, медленно отступил, окутанный призрачным сиянием. Тигуна боязливо выглянула из-за его спины как раз в тот момент, когда в края трещины впились узловатые пальцы, покрытые железной чешуей, и заскребли, точно вертикальный излом служил для неведомого гостя выходом из обвалившейся пещеры, а не висел в воздухе посреди леса.