— Тигуна!

— Ой.

От неожиданности девочка выронила решето. Магия водяных брызг растаяла, капли перестали как сумасшедшие носиться в воздухе, мокрая метель утихла, и над капустными грядками воцарился порядок. Лишь бежали по земле грязные пузырящиеся ручьи, да вздрагивало под ногами старое решето, тяжелое и темное от воды. Водяной отчаянно дернулся, перебросил через край склизкое тело и, свившись в белесый жгут, ужом скользнул обратно к ручью.

— Ты что здесь делаешь?

— Я? Грядки из ведра поливаю, господин Тайрун.

Пустое ведро валялось на противоположном конце огорода. Тигуна шмыгнула носом, переступила в чавкающей грязи так, чтобы не было заметно, как улепетывает освобожденный водяной и только после этого низко поклонилась, скомкав в руке и оттянув в сторону подол насквозь мокрого ситцевого платьица. Мужчина ухмыльнулся, посмотрел за плечо девочки и покачал головой.

— Надо мне еще раз поговорить с твоей матерью, — пробормотал он. — Ну хватит кланяться так, будто ты меня боишься. Может, ты сама с ней поговоришь, а? — задумчиво спросил он. — Хочешь пойти ко мне в подмастерья, Тигуна? Станешь настоящей колдуньей, когда вырастешь. Будешь в городе жить, на Белом дворе в Белом Тереме, — собеседник указал куда-то за березовую рощицу, — люди будут в пояс кланяться, монетки в медвежью шкуру бросать.

— В какую еще шкуру? — недоверчиво спросила Тигуна.

— В ту, что на воротах натянута. Ежели захочешь просьбу выполнить, велишь медведю монетку проглотить, а не захочешь — подмастерья все соберут, все равно твое будет. Да и городской голова на твои нужды ни казны ни жизни не пожалеет. Нравится?

— Неа, — сказала Тигуна.

Мужчина присел на корточки и заглянул девочке в глаза.

— А почему?

Любой другой всю неделю гордился бы, что с ним сам колдун Тайрун разговаривал. А Тигуна не гордилась. Он уж третий раз к ней подходил, до этого дважды в дом наведывался, с матерью шептался. Гордиться не гордилась, а соврать не смогла, как ни старалась.

Язык так и замолотил:

— Не пойду я к тебе в подмастерья, ты старый, а я — принцесса! Не хочу я за тебя замуж. Я на королевской земле буду жить и на танцы во дворец ходить. И кольцо у меня будет золотое, и браслетик.

— А как же ты туда попадешь, красавица?

— По Студеному ручью. Он как проводник, за грань мира ведет. Ему Донебесные Горы нипочем! Это вам всем кажется, что он у подножия пересыхает, а на самом деле он там дорогой становится, да не каждый той дорогой пройдет. А я пройду! У меня принц есть, настоящий королевич, только он пока еще маленький. Я с ним обручусь, а он меня на танцы во дворец проведет.

— Где б такую смолу найти, чтоб старой Ньяране рот заклеить, — пробормотал колдун и погладил притихшую девочку по голове, снимая чары Откровения.

— Не подманивай хозяина ручья, Тигуна, — серьезно сказал он. — Три раза обманешь — он на тебя на всю жизнь зло затаит, искупить не даст, будешь каждым глотком воды давиться, в каждой луже поскальзываться. Что ты ему пообещала?

— Другой ручей посмотреть, — нехотя сказала Тигуна, зябко поежилась, оглянулась и насупилась.

— Только посмотреть?

Тигуна опустила голову и принялась размазывать грязь босой ногой.

— Вот что девонька, — задумчиво сказал Тайрун, выпрямился во весь рост, расправил плечи и посмотрел на собеседницу сверху вниз. — Во-первых, быть тебе колдуньей, хочешь ты того или нет. Во-вторых, не бойся, не возьму я тебя в жены, — он чуть улыбнулся.