— Су-ука!!

Вампир, державший Дашу сзади, с силой оттолкнул жертву и бросился в бой. Над развилкой пронесся то ли рык, то ли стон и на дороге началась невообразимая грызня.

Даша, которую отшвырнули к самой кромке леса, встала на четвереньки, заворожено глядя на мечущиеся тени и вспышки, потихоньку отползла, свалилась в неглубокий кювет, вскочила на ноги и, не разбирая дороги, кинулась в лес, погруженный в туманные сумерки.

Несколько раз ей слышался шум погони за спиной, она вздрагивала и бежала дальше, запинаясь за корни, путаясь в подлеске и не обращая внимания на сумку, бьющую по бедру. Наконец, она свалилась, на боку проехала несколько метров по пологому склону оврага, перевернулась на спину и беззвучно заплакала, глядя в звездное небо над черными кронами деревьев. Слезы переполняли глаза, искажали знакомый с детства пыльно-серебрянный рисунок млечного пути до неузнаваемости, заставляя его ветвиться в бесконечность, словно рыбью кость. Качались ветки. В замершем времени шуршал и охал по-совиному ночной лес, но все звуки, и все тревоги потеряли значение, стекая по щекам двумя влажными солеными дорожками.

Первой осознанной Дашиной мыслью была мысль о фонарике. Когда она повторно пережила весь ужас случившегося, убедилась, что это не сон и смогла хоть как-то соображать, была уже глухая ночь. «Я же его взяла, чего я как дура в темноте по лесу бегаю»! — рассеянно подумала Даша, пошарила вокруг и за ремень подтянула к себе спортивную сумку.

Она нащупала толстовку с капюшоном, и дрожа, натянула прямо поверх легкой летней ветровки. Комары просто зверствовали. И плач по пропавшей Женьке и растерзанному Кашицыну пришлось отложить до тех пор, пока в свете взятого в зубы фонарика, вслед за толстовкой не нашелся «Комарэкс». Затем Даша вылезла из промозглой заболоченной ямы и остановилась, прижавшись спиной к стволу дерева. Куда идти она не знала. Здесь было еще темнее, чем в овраге, над которым расступались кроны деревьев. Даша обессилено сползла на землю и прикрыла глаза, решив дождаться рассвета. Она совсем не боялась ночевать в лесу. Она уже знала, как рвут клыками живого человека. Ничего более оригинального полуночный лес ей предложить не мог.

На рассвете ее разбудил далекий и резкий крик маневрового тепловоза. Даша вскочила и наугад побрела на звук, раздвигая руками густой утренний туман и отрешенно любуясь, как молочно-белые завихрения тянутся за пальцами бесплотными спиралями, прежде чем растаять. Процесс передвижения в тумане заворожил ее. Через несколько шагов она забыла, что именно побудило ее это движение начать. Гудков тепловоза она больше не слышала — в ушах непрерывно что-то шумело и мелодично переливалось, отзвуками далекого оркестра. Скорость звенела в каждом неуверенном шаге и рассыпалась стрекочущими маковыми зернышками проносившихся секунд. Слово «расстояние» потеряло значение, бессмысленные символы, из которых оно состояло, изгибались, надламывались и выпускали облачка пара. Вырвавшиеся на свободу расстояния текли сквозь тело ровным мощным потоком южного ветра, разогнавшего туман. Горячего ветра.

Даша сбавила шаг и ахнула от изумления, разглядывая крутой склон, рваный ковер из порыжевшей хвои и одинокие кустики, щетинившиеся колючками среди жухлой травы. Небо синело до боли в глазах. Земля была выжжена солнцем почти до бела. Оглушительно стрекотали цикады. Низкорослые сосны, разбросанные по склону, желтели корявыми стволами и одуряющее пахли смолой. Слева журчала вода — в тенистой расщелине горная речка весело скакала вниз по уступам. За спиной склон обрывался отвесной пропастью, почти полностью скрытой клубящимся сумраком.