– Все будет хорошо, – успел сказать отец до того, как дверь распахнулась. – Я вернусь, и мы поговорим. Только не бойся, ладно?

– Добрый вечер, Валерий. Пора ехать на вечеринку, – весело сказал Сергей. – Я на своей машине, а Игорь отвезет вас.

Тут Паша заметил, что за спиной Сергея маячит Морж, у которого внезапно появилось имя. Он почему-то не разделял хорошее настроение босса – лицо у него было застывшее, словно он не мог сменить на нем выражение, как ни пытался.

– Вы с Игорем будете сидеть в его машине метров за двести от дома, – продолжал Сергей. – Когда в гостиной точно никого не будет, я позвоню. Вы пролезете в окно гостиной – Игорь покажет, где оно, – снимете картину, вернетесь и отдадите ее Игорю. Он привезет вас сюда, отдаст ребенка – и катитесь на все четыре стороны. Все ясно?

Отец кивнул и спокойно пошел к двери. В дверях он обернулся, и Паша отвел взгляд, угрюмо уставившись в стену. Посмотреть сейчас на отца значило показать, что он его простил, а он был не готов. Может, потом, в Москве, все придет в норму и станет как раньше. Паша щекой чувствовал его взгляд, отец не двигался, а потом Морж потянул его за собой, и они ушли. Снаружи послышались звуки: гул мотора, открывающиеся ворота, хруст гравия. Когда все стихло, Паша понял, что Сергей все еще стоит в дверях.

– Игорь против, но нельзя рисковать, когда речь идет о таких деньгах, – каким-то другим, отрывистым голосом сказал тот. – Правда, я получу их только после маминой смерти, но я подожду.

Паша устало поднял на него взгляд. Он не понимал, о чем речь.

– Она ведь уже пожилая, и я все равно скоро ее потеряю, но к тому времени, как это случится, вы уже не будете меня бояться. Вы решите рассказать кому-нибудь про то, что здесь было.

Он будто рассуждал вслух, продолжая смотреть на Пашу темным, неподвижным взглядом, и тот вдруг понял, что ему хотят сказать.

– Сначала я думал избавиться только от него. Ведь кто будет слушать детей? Что бы ты ни рассказал, тебе не поверят. Но потом… Я все думал насчет той картины. Думал, зачем расстреляли детей царя. И понял. Потому что дети вырастут и никогда не забудут, кто убил их родителей. Лучше покончить со всеми сразу.

Паша напрягся, перенес вес тела на ноги. Он даже не успел испугаться, в голове билась одна мысль – бежать. Дверь открыта. Надо предупредить отца. Главное – скорость.

Сергей заметил его движение и шагнул назад.

– Даже не думай. Только дернись – и я изобью тебя так, что встать не сможешь. Поверь, если хочешь, чтобы я все сделал тихо и не больно – не надо меня злить.

– Нас хватятся, – онемевшими губами проговорил Паша.

До этого дня он был уверен, что взрослые не совершают по-настоящему плохих поступков. То есть совершают, но где-то очень далеко, в новостях.

– Знаешь, телефон твоего отца уже неделю у нас. Никакие обеспокоенные родственники ему не названивали, – Сергей говорил спокойно, но его поза была напряженной, как у боксера. Он ждал, что Паша попытается сбежать. – Есть еще твой дружок. Может, он, конечно, побежал в полицию, но кто поверит его безумной истории? Вы, подростки, только и делаете, что врете. Игорь найдет его, не сомневайся. А ведь это ты втянул парня в историю. Это твоя вина, не моя.

Паша вдруг вспомнил ребят из Россоши, которых они с Ильей обыграли в футбол. У них в глазах было что-то похожее – желание побольнее ударить тех, кто слабее, будто это сделает их сильнее. Он все так же заторможенно смотрел на Сергея, и тот продолжил, медленно, внятно, будто разговаривал с больным:

– Не думай, что я плохой человек. Просто деньги за картину по праву мои.