— Дядь Вась, почему он вас не оштрафовал? — спросила Маша, когда «жигуленок» рванул с места.

— Это называется «смена установок». Инспектор и нарушитель — противники, а два болельщика — свои ребята. Он подошел ко мне, как к противнику, а я оказался своим. Он бы сам с удовольствием помчался футбол смотреть, вот и отпустил меня.

— А кто играет?

— Не знаю. Я только услышал, что у него в машине радио кричало: «Го-ол!»

Вот какой был этот полковник Вася.

Дома у него, в прихожей, стояла новая лопата с заводской наклейкой.

— Тебе повезло, что я не на даче: заехал отдать белье в прачечную и заплатить за квартиру, — сказал он и повел Машу пить чай на крохотную кухоньку, раз в пять меньше темирхановской.

С первого же взгляда стало ясно, почему полковник Вася так легко сорвался из дому поздно вечером. На плите и даже на подоконнике без всякого порядка громоздились мятые кастрюли; для чая он поставил не чашки, а мутные стаканы. Ухов жил один и, наверное, скучал.

Стаканы Маша, конечно, перемыла. А чай у полковника оказался вкусный, с душистыми травами. Варенье он варил сам: вишневое, яблочное, клубничное, сливовое. За этим чаем с вареньем Маша рассказала про кофейного короля и отдала Ухову нераспечатанный пакетик и бумажную салфетку с чуть влажным порошком.

Полковник Вася взвесил салфетку на руке, вышел и скоро вернулся с прибором, похожим на школьный вольтметр. Щелкнул выключателем, покрутил ручки, водя прибором над порошком.

— Не радиоактивный… — Он обмакнул в порошок мизинец, слизнул прилипшие крошки, пожамкал губами и сплюнул. — Кислит. Металл какой-то.

— Дядь Вась, вы что?! А вдруг это яд?! — ужаснулась Маша.

— Я ж не глотал, — наивно хлопая глазами, ответил полковник Вася и стал угощать Машу: — Попробуй вот это варенье, из китайских яблочек. Когда их варишь, главный фокус в том, чтобы не лопнула кожура. Я заливаю их горячим сиропом, довожу до кипения и сразу снимаю.

— Дядь Вась, а зачем в мине порошок? — заныла Маша. Было ясно, что полковник уже о чем-то догадался, но говорить не хочет и нарочно ее отвлекает своим вареньем.

— Сам не знаю. Я думаю, что в пакетиках от кофе была взрывчатка.

— А вдруг это и есть взрывчатка?

Ухов покачал головой и стал рассуждать вслух:

— Хотя взрывчатку можно было и вклеить… Сколько ее надо — тола граммов пятьдесят, а пластита еще меньше. Но зачем порошок? Вот в чем вопрос!

— Дядь Вась, а вы пока расскажите без порошка, — попросила Маша. — Куда взрывчатку клеить и вообще.

— Ну, если без порошка… «Анжелика и король» была оболочкой, а винтики — картечью, — выложил Ухов и победно взглянул на Машу, мол, какова версия?!

Она почувствовала себя дурочкой, но решила не отступать.

— Какой оболочкой, какой картечью? Объясните для недоразвитых.

— Для недоразвитых? — серьезно переспросил Ухов, подумал и начал: — В кейсе была какая-нибудь коробочка для винтиков?

— Нет, — вспомнила Маша. — Вадик их собрал с пола и покидал обратно в кейс.

— И они потом гремели, как в погремушке.

— Конечно.

— А до этого не гремели.

— Может быть, — сказала Маша, — не помню.

— Не гремели, — убежденно повторил Ухов. — Это и насторожило твоего деда.

Маша только сильнее запуталась: почему Деда насторожили какие-то гремящие винтики? Младенец он, что ли?

— Я не лейтенант разведки, — напомнила она.