– До ро га я Ма ри я…

– Я получил твое письмо, запятая, чему несказанно рад, точка.

– Не ска зан но рад…

Жан Мишо поднимает глаза и смотрит на безрукого человека, что сидит перед ним. Это Франсуа Сандр. Точно, он хорошо помнит, как его зовут. Он иногда видел, как он шел по своим делам, и каждый раз содрогался, вспоминая его письма – исполненные любви, грусти и безнадежности. Да, какой же грустной и безнадежной должна быть твоя жизнь, бедный ты мой…

– Давненько мы с вами не виделись…

– Это точно.

– И… как дела у Надин? – Мишо никак не мог удержаться от этого вопроса, и теперь ему стыдно. Он закусывает губу. – Простите меня за бестактность!

Но любопытство сильнее стыда, и ему до смерти хочется знать, что там у них произошло, если, конечно, Франсуа захочет рассказать. А разве что то может произойти между женщиной и таким вот калекой? Мишо ни за что не поверит в такое, но все же надеется.

Франсуа Сандр улыбается:

– Теперь это Мугетт.

– А!

– Она живет здесь, в Париже, так что мне не нужно ей писать.

– Очень рад за вас.

Надо же, у него теперь другая… Мишо поражен до глубины души. Интересно, что это за женщина? Такая же, как и он?

– А Надин собирается замуж. Так что, продолжаем?

– О да, разумеется, простите!

– Очень хорошо, что ты возвращаешься, запятая, дети скучают по Жоао, точка.

– По кому?

– Жоао. Ж О А О. Над «а» поставьте тильду, такой значок типа буквы «s», только горизонтально. Это португальское имя.

Ага, значит, Мария – португалка. Однако она говорит по французски. Жану Мишо определенно нравится чувствовать себя этаким детективом. Часто он не может получить ответ, поскольку не задает вопросов – в таких случаях он всего лишь пишущая рука, общественный писарь и ничего более. Но и у него есть воображение. Благодаря профессии у Мишо в голове скопилось огромное множество историй. Вечерами, сидя у камелька, они с женой вместе строят гипотезы, выдвигают предположения, заполняют пробелы в повествованиях; они пишут величественные эпопеи и рисуют ветвистые родословные древа. Воображение уносит их в запредельные миры, и они живут, окруженные сонмами призраков.

– Ради того, запятая, чтобы ты вернулась, запятая, Жоао полностью изменил свой образ жизни, точка. Думаю, запятая, тебе это понравится, запятая, равно как и детям.

Этот Франсуа Сандр говорит быстро и уверенно, думает Жан Мишо, голос его звучит куда лучше, чем несколько лет назад. Тогда он больше походил на сипение умирающего. Некоторые слова звучат непривычно для уха Мишо – Эверест, Дженнингс, – Франсуа произносит их с явным акцентом уроженца другого берега канала – явно либо англичанин, либо шотландец… Тэк с… А может быть, ирландец? Американец? Канадец? Австралиец? Но Жан Мишо несведущ в иностранных языках и аккуратно, по слогам, выписывает чужие для него имена собственные… Далее Франсуа говорит об инвалидной коляске американской модели – это последнее на текущий момент изобретение… Американская модель – значит, он американец? – неужели догадался… Коляска, по словам Франсуа, прочная, легкая, весит всего шестнадцать килограммов, сделана из хромированной стали; к ней прилагается подставка, чтобы можно было работать руками, подставка для ног и даже подголовник. И вся эта конструкция складывается простым нажатием пальца.

– Модель в базовой комплектации стоит пятьсот девяносто пять франков.

– Тэк с… Пятьсот девяносто пять, ба зо ва я комп лек та ци я.

Ничего не понятно. Что за коляска такая, ради которой стоит писать целый абзац какой то Марии из Португалии?

– Он сам дал указания о комплектации, чтобы было удобно тренироваться в бассейне.