— А в рыло? — прорычал здоровяк.

Малолетка-бегунок, выслушав Лившица, быстро выбежал из зала. Васька вздрогнул, но не отступил.

— В рыло больно, тебя никто не заставлял играть, карты ты видел!

— Я тебя Советам сдам, если деньги не вернешь! — подключился второй.

— Сам-то, небось, при Деникине бегал и горланил «прочь советскую власть»? — нашелся Васька, чтобы не в бровь, а в глаз. — В карты, если что, у Советов запрещено играть. Всем.

— А… — замялся мордоворот. — Какой Деникин, я всегда за Советы был… за тебя, паскуда, кровь проливал.

— Ой ли? Ты не кровь, а водку проливал по трактирам, а если не умеешь проигрывать, то и не стоит играть, — уверенно заключил шулер.

Логика в его словах определенно имелась. Искать святош в начале 20-х — все равно, что искать иголку в стогу сена. Народ в зале поначалу притих, но некоторые, из тех, кстати, кто с Васькой карты раскладывал, встали на сторону шулера.

— Сеня, он правду говорит, карты не паленые, мы с мужиками лично проверяли.

— А я вообще у него выиграл! И завтра еще деньжат состригу!

— Чего ты прикопался! Иди проспись, сам виноват!

Ну а дальше произошло то, что обычно происходит, если не дать соску ребенку. Сеня этот позеленел и со всей дури засадил кулаком по столешнице.

— Ах ты, падла!

И всё бы ничего, но на моем столе осталась стоять деревянная миска, а удар кулаком по столешнице скатапультировал ее на голову другого работяги, предлагавшего Сеньке проспаться. Ну и тот, разгоряченный напитками, не долго думая, вмазал Сеньке кулаком в ухо. Дальше понеслась! Народ будто сорвался с цепи, и через несколько секунд в зале закрутилась многорукая куча-мала.

Лившиц, тяжело вздохнув, наблюдал за дракой, не выключая граммофон. Он даже не попытался вмешиваться… ну а толку? Васька вовсе не растерялся, нырнул под стол и на четвереньках побежал к выходу. Блин, а где встретиться-то мы не договорились!

— Пойду, вы не против? — я оглянулся на хозяина, тот коротко кивнул, а я схватил авоську с бутылками и бросился к выходу.

Так же ловко, как у Василия, у меня выскочить не получилось. Какой-то пошатывающийся доходяга перегородил путь и попытался схватить меня за грудки. Ему на помощь уже спешил второй. Мужики были здоровый, но я рискнул и резко подсек ему ноги. Будь он трезв, ничего бы не вышло, все-таки слишком разные весовые категории, но сейчас работяга не устоял на ногах, и товарищи пролетарии удачно стукнулись друг о дружку головами.

Оба рухнули.

Проход оказался открыт. Но если день уже пошёл по известной дорожке, то и закончится он так же. Это стало ясно, когда, оказавшись на пороге заведения, я увидел бегущих на всех парах своих старых знакомых — ментов… Те неслись к заведению товарища Лившица (так вот куда убежал шкет — ментов звать!). А увидев меня, милиционеры остановились.

— Нафаня… гля! — выдал один из них.

— А ну стоять! — заорал второй, когда я бросился в противоположную сторону.

Глава 21

— А ну стоять, сука-а-а! — истошно заверещал как свинья во время убоя Микола, вытаскивая из-за пояса наган.

Менты, кстати одетые по гражданке, бросились в погоню, с выпученными глазами. Я тоже на месте не стоял, притопил так, что сам не ожидал подобной прыти. Оказывается, удирать Нафаня был настоящим мастером.

Я думал, что сейчас грохнет, потому что Микола на бегу пытался в меня целиться из револьвера. Но обернувшись, увидел как старший в их паре Иван ударил наотмашь ладонью по рукам напарника.