— Так определимся! — хохотнул Вася.

И поправив повязку, сползшую по лбу, сунул колоду мне под нос.

— Сдвигай!

— Обойдусь, — отказался я.

Ничего не имею против карт, но я только очухался после ранения, и даже вот так сидеть на краю койки оказалось тяжко. Захотелось прилечь. Что я и сделал, осторожно лег на кровать. Но Васька не отставал. Я по старой Гришкиной памяти припомнил, что карты в Советской России вот уже несколько лет совсем не поощрялись. Игорные дома закрыли. Ваську запрет, похоже, нисколько не напрягал.

— Играем в «стрекозу», — прокомментировал он.

— А разве не запрещено в карты-то прямо в лечебном заведении? — я уже лежал, размышляя, как бы отвадить этого назойливого товарища.

— Никто ж не узнает, — хмыкнул он. — Так хоть как-то развлечемся! Скукотища здесь…

— Тебе больше поиграть не с кем?

Тот кивнул.

— Витька был, его выписали, а остальные боятся играть.

Действительно, несколько мужиков, сидящих на койках, упорно делали вид, что не видят, как Васька раздает карты на двоих.

— Напомню правила, — Вася вкратце пересказал мне правила игры в стрекозу, которая оказалась самой обыкновенной «секой» с колодой из 21 карты. Игра до боли мне знакома. История давняя…

Сдают по три карты, у каждой своя стоимость, есть «шаха», которая заменяет любую карту, включая туза, у кого больше очков в оконцовке, тот и молодец.

— Так что, играем? — напирал он, хитро прищуривая глаза.

— Ладно, хрен с тобой, давай разыграем партию. Что на кону?

— Говорю же, под интерес, просто так, — улыбнулся Васька.

Не знаю, вкладывал ли этот паренек в понятие «под интерес» или «под просто так» тот же смысл, что многие уголовнички в советское время, но играть ни под то, ни под другое, я не хотел. Поэтому конкретизировал ставку.

— Один ход — ложка каши, — денег у меня не было, да я и не поклонник играть на рубли.

Васька задумался, а потом потянулся за своими картами.

— А давай! Сдвигай!

Я сдвинул колоду. Васька перевернул её, и выпала шестерка треф.

— Опа, шаха! Ставлю сверху половину банка — три ложки итого!

Он начал раздавать карты, подвинув для этого тумбу между нашими койками. Делал он это так же мастерски, как и тасовал колоду. Я потянулся к тумбе, забрал три карты. Взглянул — король червей, валет и десятка бубен. Понятно. Не ахти какая карта, далеко не уедешь. По итогу через несколько ходов мы вскрылись, и выяснилось, что карты у нас одинаковые. У Васи оказался тот же самый разношерстный набор, но других мастей.

— Что делать?

— Сека, варим, — коротко ответил тот.

Сварили, раздали карты заново. Я выиграл, показав «двадцать одно». Вот так всего за пару минут мы разыграли еще несколько партий, Васька проиграл мне десять ложек каши, считай, полную тарелку.

— Поднимем ставку? — предложил он.

— На что?

— Да видел, у тебя пиджачок есть… а я поставлю свою шинель!

Вон оно что, блондинчик давал мне выиграть, чтобы пиджачок отжать. Насколько я понял, Васька был раненым из армии Буденного и остался в ростовском лазарете долечиваться. Видимо, до его выписки оставалось всего ничего, и он хотел пошляться по Ростову уже хорошо приодетым.

— Ну давай, — согласился я, но выдвинул условие. — Только я сдаю.

— Че, думаешь, мухлюю?

— Да нет, просто руки надо разминать.