|
Поскольку от дел почтенный судейский чиновник отошел более десяти лет назад, он не имел ни малейшего касательства к нынешним придворным интригам и не держал ничью сторону. Кроме того, у него не было ни родных, ни друзей, державших бы чью-то сторону. Одним словом, до появления д'Артаньяна в качестве квартиранта оба обитателя дома на улице Феру были так же далеки от текущей политики, как если бы обитали на Северном полюсе. Дом был небольшой, д'Артаньяну сдали второй этаж, а первый оставался тихим и запустелым, поскольку там обитал один лишь Нуармон, субъект добродушный и безобидный, с одной-единственной страстишкой — заливать в свою утробу все спиртное, что только подвернется или неосмотрительно будет оставлено в пределах досягаемости вытянутой руки. Впрочем, в глазах д'Артаньяна эта привычка не была таким уж особенным недостатком — если только слуга, разумеется, не покушался на его собственный винный погребок, который он начал уже закладывать. Вот и сейчас было опасение, что Нуармон, вызвавшийся помочь слугам переливать вино из бутылок в графины, воспользуется моментом, но учитывая, что старик оказался под бдительным присмотром сразу трех расторопных малых, не стоит особенно уж беспокоиться. Пожалуй, можно будет оставить ему стаканчик, когда они там все закончат… Д'Артаньян резко распахнул дверь в кухоньку. И остановился на пороге. Старый Нуармон лежал лицом вверх, ногами к столу, все ещё сжимая в руке глиняный стакан, остекленевшими глазами уставясь в потолок, на перекрещенные темные балки. Один из графинов валялся рядом, разбившийся на мельчайшие осколки. Лицо старика было мраморно-белым, во множестве усеянным маленькими красными точками… Больше никого в кухоньке не было. Только когда за спиной у гасконца затопотали шаги, он осознал, что издал жуткий вопль… Де Вард, опомнившийся первым при виде этого печального зрелища, решительно прошел в кухоньку и, присев на корточки, долго разглядывал лицо покойника. — Минут десять назад он был здоровехонек… — потерянным голосом произнес д'Артаньян. — Я заглядывал на кухню… Де Вард наклонился и, почти прижавшись ноздрями ко рту покойника, долго и сосредоточенно нюхал воздух. — Ядом пахнет? — с замиранием сердца спросил д'Артаньян, пытаясь вспомнить что-то чрезвычайно важное. — Пахнет вином, — протянул де Вард, не оборачиваясь к нему. — Rnk|jn вином. Судя по положению тела, он налил себе стакан и выпил, все ещё держа графин в одной руке, — горлышко все ещё зажато у него в ладони… Д'Артаньяну стало неуютно и холодно, словно по комнате хлестнул порыв тугого морозного ветра. — Я вспомнил, — сказал он, по-прежнему не в силах превозмочь озноб. — Анна… её муж умер при точно таких же обстоятельствах, но никто не доказал отравления… — Как и в нескольких похожих случаях, за последние пять-шесть лет приключившихся в Париже, Руане, Нанси и Орлеане, — произнес де Вард, медленно выпрямляясь. — Одни только подозрения… — Ну да, я помню! — громыхнул Каюзак, радуясь случаю вставить словечко. — Мне рассказывал отец Жозеф, кардинал как-то просил его написать по всем этим смертям подробный отчет — ведь если мы имеем дело с новым, неизвестным способом убийства, то его нужно изучить. |
