|
— Вы здоровы и — на ногах? — Черт возьми! — с нешуточной обидой воскликнул гасконец. — А вы что же, рады были бы видеть меня мертвым или больным? Да что с вами такое, дружище? Лорме медленно произнес, переводя взгляд с одного на другого: — Примерно час назад к дому миледи Кларик подъехала карета, и вбежавший в дом человек передал хозяйке записку от вас. Вы писали, что сегодня утром ранены на дуэли, и состояние ваше столь безнадежно, что вы не рассчитываете дожить до вечера, и потому просите её немедленно приехать, чтобы попрощаться… Записка и сейчас лежит в доме, она написана вашим почерком, сударь… — И она… — прошептал д'Артаньян и замолчал, боясь закончить фразу. — И она уехала с этим человеком, — безжалостно продолжал Лорме. — Это произошло, когда меня не было в особняке, — уж я бы непременно отправился вместе с ней, несмотря на то, что узнал ваш почерк. Уж простите, но я на этом свете верю только богу и хозяйке, а более никому. Но меня не было… Быть может, на это и рассчитывали. — Он повторил убитым голосом: — Я никому не верю, и уж, конечно, не стал бы верить этому самому Бонасье… — Бонасье? — вскричал д'Артаньян. — При чем тут Бонасье? — Слуги рассказали, что этот человек назвался господином Бонасье, вашим квартирным хозяином с улицы Могильщиков. Невысокого роста, пожилой, с проседью, в коричневом камзоле… — Да, это он! — воскликнул д'Артаньян. — Но я же не живу у него… Больше не живу… — Теперь и я это знаю, сударь. Но никто ведь этого не знал, вы не говорили… — Я не успел ей рассказать… — покаянно пробормотал д'Артаньян. Он действительно не успел — ещё и потому, что пришлось бы рассказать, при каких обстоятельствах пришлось столь неожиданно покинуть дом на улице Могильщиков. Д'Артаньян решил как-нибудь попозже, при удобном случае, совершенно мимоходом упомянуть, что давно уже переехал на улицу Феру… — Но если она не знала, что я сюда переехал, как она могла прислать сюда вино?! — вскричал он. — Что бы мне подумать об этом раньше, бедняга Нуармон остался бы жив… — И тут он опомнился. — Господи, что же мы стоим? Нужно немедленно что-то делать… Я же не писал никакого письма, какая, к черту, дуэль… Его высокопреосвященство… — Если вы запамятовали, монсеньёр нынче утром выехал в Ла- Рошель, — сурово сказал де Вард. — Ах, как удачно наш неведомый враг выбрал момент… Вы умерли бы от яда, а её тем временем похитили… — Похитили? — повторил за ним д'Артаньян. — Но… — Вы все ещё полагаете, что речь идет о невинном розыгрыше? — Нет, конечно же, нет… Боже мой, что делать? — Давайте подумаем, — протянул де Вард. — Монсеньёра нет в Париже, даже если мы немедленно пошлем к нему гонца, пройдет слишком много времени… Капитан де Кавуа уехал с кардиналом, и отец Жозеф тоже, и Анж… Никого, кто обладал бы правом отдавать приказы h приводить в движение гвардейцев, полицейских и агентов… Рошфор! Если он ещё не отправился вслед за монсеньёром, как собирался, мы спасены! Я скачу к Рошфору! — А я возьму за глотку эту каналью Бонасье, — сказал д'Артаньян решительно, пытаясь одновременно надеть перевязь со шпагой, заткнуть за пояс пистолеты и взять со стула плащ. |
