– Я люблю тебя больше всех женщин мира, – ответил Анджело.

В эти мгновения взаимной откровенности ее так и подмывало сказать ему об аборте. О перевязке маточных труб она ему рассказала раньше, назвав причиной совет доктора больше не принимать противозачаточных таблеток. Но аборт... Нет, о нем она сказать Анджело не могла.

10

Ван с трудом приспосабливался к американским нравам. Многое его изумляло. Он никак не мог поверить, что должен называть мистера и миссис Перино Анджело и Синди. Джон и Энн Перино познакомили его с молодыми американцами. Вана просто потрясли ругательства, которыми те щедро пересыпали свою речь. И плевать они хотели на общепринятые нормы приличия.

Когда Джон привел Вана в спальню родителей и показал ему картины, изображающие обнаженных миссис Перино и его самого, Ван покраснел до корней волос.

Прощаясь с матерью и маленьким Джоном, возвращающимися в Лондон, Ван поневоле задумался, а не оставляют ли его в варварской семье, живущей в стране варваров.

Впрочем, в одном из членов семьи Перино он сразу почувствовал родственную душу – в четырнадцатилетней Энн Перино. Такой красавицы ему еще не доводилось видеть. Не просто красавицы, но девушки нежной и отзывчивой. Она, судя по всему, понимала, в каком он смятении, и сочувствовала ему. Не прошло и недели, как Ван решил, что любит Энн. Но он понятия не имел, что ему теперь делать.

Удивляла Вана и свобода, которой вовсю пользовались американцы. Он и Шарль пребывали в постоянном страхе даже от мысли о том, что кто то может прознать об их ночных проделках. Американцы не обращали внимания на такие мелочи.

Джон брал его с собой на вечеринки, где молодые американцы пили, курили травку, тискали друг друга, обнажались. Бог знает, что еще они выделывали. Это была свобода, о которой мечтали он и Шарль, свобода, которая никогда не стала бы для него явью, если в он остался во Франции. Ван понял, в чем разница между ним и Шарлем и этими молодыми американцами. Он и Шарль стыдились того, что делали, а вот американцы не испытывали ни малейшего стыда. Как зверята, они подчинялись своим инстинктам и желаниям, не задаваясь вопросом, а куда они могут их завести.

Джон Перино сожительствовал с девушкой, которую звали Баффи. Дружили они с Джеффом и Карой. Восемнадцатилетняя Баффи осенью приступала к занятиям в Уэлсли. Джон, на два года младше, оканчивал школу в следующем году. Джефф и Кара, им исполнилось по семнадцать, учились вместе с ним.

Отцу Кары, хирургу из гринвичской больницы, принадлежала тридцатипятифутовая яхта, швартующаяся у пристани Кос Коб. Убедившись, как умело и ответственно Джефф управляется с яхтой, отец Кары разрешил юноше выходить в море по рабочим дням. И как то в четверг в августе три пары, Джон и Баффи, Джефф и Кара, Ван и Энн, отправились на пикник, решив бросить якорь в одной из бухт в восточной части пролива Лонг Айленд.

Девушки щеголяли в разноцветных бикини. Юноши – в белых, туго обтягивающих плавках.

Яхта «Финистер» управлялась как с мостика, расположенного над главной каютой, так и из рубки. Отваливая от пристани и выводя яхту из гавани, Джефф стоял на мостике, обеспечивавшем максимальный обзор. Двигатели работали на минимальных оборотах, яхта тихонько скользила по воде. И лишь когда гавань осталась позади, он включил двигатели на полную мощь.

Остальные пятеро собрались на кокпите. Джон открыл сумку холодильник и раздал всем бутылки пива.

Когда от берега их отделяли две мили, Баффи скинула верхнюю часть бикини. Кара немедленно последовала ее примеру. Энн поначалу замялась, но быстро сообразила, что ей не остается ничего другого, и обнажила свои маленькие остренькие девичьи груди.

Кара взобралась на мостик с бутылкой пива для Джеффа.

Ван заметил полное отсутствие смущения. Вероятно, его новые друзья следовали давно заведенному порядку.