Бетси сняла «люкс» в «Уолдорфе». В десять часов они приехали в отель. Она заказала обед в «люкс», налила себе виски, но раздеваться не стала.

– Лгун, мошенники вор! Мой прадед был лгуном, мошенником и вором?

– Именно так, – кивнул Анджело. – Если тебе нужны доказательства, подними архивные материалы. Кроме того...

– Кроме того, что?

– Номер Один рассматривал свой бизнес как персональную вотчину. Он обманывал всех, с кем имел дело, включая государство, потому что «Вифлеем моторс» принадлежала ему и он ни перед кем не отчитывался в том, что делал. Последний из плеяды промышленников бандитов. Генри Форд был ничуть не лучше него.

Одетая в тот же брючный костюм, в котором она прилетела из Лондона, Бетси допила виски и заходила по гостиной.

– Разве репутация компании в определенной степени не зависит от репутации моего прадеда? Вернее, не зависела? Сегодня ты растоптал его репутацию. Я не видела вечерних газет, но могу представить себе, что в них написано.

– Бетси, скажи мне правду. Анджело никогда не видел ее плачущей, а тут Бетси поставила стакан на столик и зарыдала.

– Чего ты от меня хочешь, Анджело? Чего ты от меня хочешь?

– Услышать от тебя правду, ничего больше.

– Он собирался лишить меня наследства. И моего сына. Я про Вана. Он собирался оставить все моему отцу. Я... У него были видеокассеты. Он заснял нас с тобой.

– Мне кажется, я знаю, что ты сделала, Бетси. Но уж выговорись до конца.

– А что, по твоему, я могла сделать? Ты обо всем догадался. Я убила его. Задушила подушкой. Когда он пытался вырваться, его сердце не выдержало.

– Я так и думал.

– Но я оставила нетронутой его гребаную репутацию!

– Слишком долго его рядили в белые одежды. Я поставил на этом точку. Поставил крест на Лорене Хардемане Первом.

– Ты не будешь...

– Не буду что?

– Называть меня...

– Называть мать моего сына убийцей? Бетси, окстись! Ты убила этого человека. Я уничтожил его репутацию.

– Мы партнеры?

– Любовники, – уточнил Анджело.

5

В трусах и футболке, Лорен очищал тарелки от остатков еды и ставил их в посудомоечную машину. Роберта сидела за столом и курила «честерфилд». На ней было вечернее платье, в котором она принимала гостей.

– Не могу поверить, что ты это сделал. Ради чего? О чем ты думал?

– Я должен добраться до этого сукиного сына. Тем или иным способом. – Он взял со стола стакан и отпил виски. – Я убью его прежде, чем он убьет меня!

– Он не собирается тебя убивать. Он хочет уничтожить тебя как личность.

– Какая разница?

– Поверь мне, разница есть. Он уничтожит тебя, а его по прежнему будут приглашать на эти нью йоркские ленчи. Если же его убьют по твоей указке, тебе до конца жизни придется есть ленч в кафетерии тюрьмы. Или ты будешь до конца дней платить этим «частным детективам», потому что они не откажутся от шантажа. Крэддок сошел нам с рук. С Перино этот номер не пройдет.

– Он отбирает у нас все, что мы имеем!

– Тоньше надо работать, дорогой, тоньше. Карпентер...

– Да кому нужны твои тонкости! Прямо...

– Слушай меня! Ты так напился, что едва стоишь на ногах. Я бы хотела, чтобы ты вылизал мою «киску», да боюсь, ты с этим не справишься. Не хватало еще, чтобы ты меня облевал. Слушай меня! Повернись ко мне и слушай! Второго шанса у тебя не будет.

– Я люблю тебя, Роберта! – вырвалось у него.

– Мне нужны имена, фамилии и телефонные номера твоих незадачливых сыщиков.