Классическое правило расследования убийства: изучай жертву.

Курс преступлений против людей нам читали в сокращенном виде. Уже понятно было, что читали его только для общего развития: высшая полицейская лига нам не светила. Я была в группе середняков. Возможно, из-за Ники с ее судимостью. Возможно, из-за собственных скромных способностей и результатов. Но я была всем довольна. Защищать животных – не менее важное дело. Они тоже личности. Испытывают страх, боль, радость, привязанность. Еще как испытывают. Вот некоторые птицы, например, живут с одним и тем же партнером всю жизнь. Просто не являются людьми.

Изучай жертву.

Кем был пропавший кролик? Туяра назвала его Ангелом, хотя на курсах опеки ей наверняка объяснили: давать кролику имя бессмысленно. Кролики не собаки. Они не отзываются на имя, не понимают его. Но это не значит, что кролик – не личность.

У него было прошлое. У него была история. И она подводила к тревожному факту: мозг Греты при вскрытии оказался воспален и разрушен мощным нервным вирусом, похожим на вирус менингита. Но если этот кролик был болен или являлся носителем вируса, то почему его отдали в семью? Всех животных тщательно проверяют, ставят клеймо, чипируют. Если кролик заболел уже после того, как оказался в доме у Греты, то почему его не защитили прививки? Я надеялась найти ответы в санатории для животных. Надо мне было с самого начала туда поехать, а не отделываться дежурным звонком, но никто ведь не ищет пропавший велосипед на заводе по производству велосипедов… И кто знал, что кролик мог быть болен?

Санатории для животных раньше называли приютами. Переименовали их лет двадцать назад – слово «приют» волочило за собой слишком много печальных ассоциаций. Санаторий – правильнее. Пересыльный пункт перед возвращением в естественную среду обитания или передачи в опеку.

Мимо летели пустынные поля, нагие деревья. Мне даже показалось, где-то мелькали клоки старого снега. Может, это были просто лужицы, полные солнечного света. А может, и вправду снег – весна за городом наступает позднее. Но здесь, в вагоне, пекло невыносимо. За стеклом я была, как огурец в теплице. Да еще этот костюм!

Когда я стащила шлем с потной головы и стянула чмокающий комбинезон, тело сразу стало легким. Лесок, хоть и голый, защищал меня от чужих глаз. Я аккуратно свернула костюм: пригодится на обратную дорогу. Спрятала под заметным, покосившимся влево кустом и пошла к строениям, что едва виднелись за деревьями. Под ногами проваливалась и скользила влажная земля, покрытая прошлогодними листьями. Я прикидывала, как бы так построить разговор, чтобы мне рассказали все, но не попросили показать полицейское удостоверение.

Вышла на опушку. Теперь санаторий просматривался целиком. Невысокое, как бы распластанное экоздание. За ним – обширные поля для выгула постояльцев. Забор был нужен лишь для внутренней безопасности животных – чтобы один постоялец не съел другого. Лохматая женщина в комбинезоне разбрасывала на поле семена.

– Здравствуйте! – крикнула я. И тут же закрыла лицо ладонями: – Ой! А где дезинфектор?

Потому что обернувшаяся женщина оказалась мужчиной. Который тут же залился краской. Понятно почему: он нарушал правила. Радостно подставлял лицо солнцу и ветру. Наслаждался свободой движений, а не жарился в костюме химзащиты.

– Мне Вика разрешила, – заблеял он, как маленький мальчик. – Вика!

Откуда-то появилась – теперь уже несомненно – женщина: в таком же синем рабочем комбинезоне, такая же обветренная от долгих часов работы на свежем воздухе. Прищурилась на меня.

– Я Коле разрешила, – подтвердила она. – Коль, ты отойди только подальше. Чтобы она подойти смогла.

Коля побрел к дальней ограде, вытаскивая из неуступчивой грязи свои резиновые сапоги.