Ключи лежали на месте — для Лешкиных документов я отвела в комоде специальный ящичек. А вот и договор купли-продажи, и нотариально заверенная копия Лешкиного российского паспорта. Пусть Глеб полюбуется. У нас все документы в идеальном порядке!

Тут-то меня и осенило — что-то одно! Или договор, или ключи от квартиры. С какой стати я просто так отдам ему ключи? Он собственник, и Лешка собственник. У кого больше прав — надо еще доказать. Суд разберется! А до суда придется подождать. Почему это я вдруг решила сдаться без боя?

До суда квартира будет нейтральной территорией. Вот справедливый выход!

Глубоко вздохнув, я вышла в прихожую:

— Послушайте, Глеб…

— Ничего слушать не желаю! Давайте ключи.

— С какой стати? У вас с моим братом на эту квартиру одинаковые права. Ну, что скажете? — Я ткнула ему в лицо Лешкины документы. — На сегодняшний день вы даже там не прописаны!

— Я же вам паспорт показал! Опять вы за свое?!

— Правильно! В паспорте штампик остался, а в ЖЭКе, или как там это называется, вас отовсюду выписали… на основании свидетельства о смерти.

— Не понял…

— Да что тут понимать! Женщина, у которой мы покупали квартиру, называла вас своим покойным сыном и свидетельство о смерти показывала!

— Какая женщина?

— Ну… Относительно пожилая, к шестидесяти, волосы седые с фиолетовым оттенком…

Я силилась воскресить еще какие-нибудь подробности, но он неожиданно напомнил мне их:

— Сутулая, чуть прихрамывает. Звали ее как-то… Раиса Васильевна… Раиса Петровна…

— Ее звали Анна Сергеевна Воронова.

— Не может быть! Так зовут мою мать.

— А вы думаете, это на самом деле была Раиса!.. Просто назвалась вашей матерью для правдоподобия!.. Хотите чаю, Глеб? Что ж мы с вами в прихожей разговариваем?

От чая он отказываться не стал, и я его понимала. Десять часов простоять у дверей собственной квартиры, не имея никаких шансов проникнуть в нее!

Около одиннадцати утра он раздобыл номер моего телефона, позвонил, но я не отозвалась. Надежда умирает последней, поэтому он продолжал названивать до тех пор, пока долгие протяжные гудки не сменились однообразными короткими.

— Я решил, что у вас телефон сломался.

— Мы с приятельницей разговаривали. — Я неожиданно рассмеялась. — Для нас два часа — не рекорд!

Он опять иронически улыбнулся:

— Преклоняюсь перед вашим талантом!

— Тут нет моей заслуги. Таланты раздает Господь Бог… Не стесняйтесь, берите ветчину.

В общем, допив чай, мы перестали чувствовать себя непримиримыми врагами и в новом качестве вернулись к теме квартиры.

Выходило, нас ловко обвели вокруг пальца. И кто?! Пожилая, приличная на вид женщина, учительница, врач или представитель еще какой-нибудь гуманной профессии. В январе прошлого года Глеб сдал ей квартиру.

— Желательно на срок не менее пяти лет, — настойчиво твердила она, но Глеб согласился лишь на год.

Дама была, несомненно, москвичкой, а свое решение снимать жилплощадь объяснила очень правдоподобно. Не может жить в семье сына! Грубая невестка, невоспитанные внуки! Сын не жалеет денег для нее, поэтому она с радостью заплатит за год вперед, если надо, может и больше.

— Она так подозрительно легко рассталась с деньгами! Как я не догадался?! Работы было много, спешил…

— Она прекрасно знала, что денежки к ней очень скоро вернутся! Цену, между прочим, назначила нам максимальную и уступать ни за что не хотела.