— Значит, с четверга и начнем.

— А как Инна Владимировна? Были вы вчера у нее?

Я не собираюсь посвящать в свои проблемы коллег, поэтому покидаю офис и продолжаю разговор, стоя у пыльного окна в конце коридора.

…Позвав на помощь Лизиных приятелей, я, увы, сильно перестраховалась. Ложная тревога! С их точки зрения, музыкальный доктор наилучшим образом сочетал в себе профессиональную компетентность и человеческую порядочность.

Случай у мамы тяжелый, запущенный. Но доктор оказался безупречен — назначил правильное лечение, повернул вспять развитие болезни.

— А субботний эпизод?

— Всего лишь неизбежный сбой, — заключили врачи, побеседовав с мамой. — Возможно, она давно не видела внучку. Или не ожидала ее увидеть. Или девочка, сама не понимая того, сказала что-то неосторожное, что-то такое, что могло пациентку разволновать. Могла она сказать что-то?

Да, пожалуй, могла. Каким-то боком вспомнила Лешку, а маме и достаточно: бедный сыночек, квартиру потерял…

Но в целом мамино состояние было оценено со знаком плюс. И выглядела она гораздо лучше: лицо округлилось, исчезли напряжение и усталость. И разговаривала спокойно, даже шутила над собой:

— У меня теперь такой насыщенный график! С утра бассейн, прогулка, после дневного сна — музыка. Выкладываюсь, как спортсмен перед соревнованиями!

Мама любила выкладываться. Жизнь с полной отдачей была для нее естественным состоянием, единственно возможной формой существования.

— Поэтому ты пока не приезжай слишком часто, — продолжала она. — Иногда я очень устаю… А как у вас с Владиком? Надеюсь, все в порядке?

— Все в порядке! — Я смертельно перепугалась. А вдруг мама почувствует обман? — Он привет тебе передает. В следующий раз, если хочешь, мы вместе приедем. — От страха меня кинуло в крайность: я пообещала маме нереальные вещи. Не дай бог, она запомнит эти мои слова!

— Приезжайте. Я буду рада его видеть.

Обо всем этом я собиралась поведать Лизе, но только успела начать — мой рассказ прервала Валерия:

— Наталья, бегом! Тебя Александра Николаевна зовет.

— Вот вы, Наталья Павловна, говорите — стиль. А это как понять?

Я присела у стола и начала изучать таблицу на мониторе компьютера.

— Стиль — это принципы, закономерности, не так ли? А здесь, извините, все свалено без всякой системы.

— Вы не совсем правы.

Мне стало тоскливо и чуть ли не до слез жалко Любовь Петровну. Всеми ее поступками двигала неизжитая с годами потребность во всеобщем восхищении. Для людей она одевалась, наводила красоту. Ездила за границу, ходила в рестораны — все, чтобы потом рассказать. Вблизи это раздражало, на расстоянии — трогало… И работала она хорошо, старалась. Тоже хотела, чтоб похвалили. Только не могла угнаться за переменами — действовала по старинке, как научили когда-то.

— Тут есть закономерность, — объясняю я Александре Николаевне. — Такая и такая.

— Такая? Позавчерашний день, — заявляет новая начальница, выдавая очередную порцию крем-брюле.

— Но она тоже имеет право на существование. — Я неожиданно начинаю спорить, вступаюсь за Любашу.

— Глупо пользоваться устаревшими методиками, когда полным-полно новых! Вы-то, Наталья Павловна, отлично знаете.

Еще пара реплик, и мы вернемся к разговору о стиле. Не нравятся мне эти разговоры — коктейль из крем-брюле и жесткой безапелляционности, поэтому я отвечаю холодно:

— Да, с некоторыми я знакома.

— Будьте добры, приведите этот документ в удобоваримое состояние.