– Потому, что я не хочу, чтобы она родила мне детей, в жилах которых будет течь кровь их деда, фашиста и убийцы!

Атмосфера накалялась, когда опять появился Виргилий в сопровождении Лючано Криппа. На губах сапожника играла зловещая улыбка. Дон Лючано поклонился:

– Здравствуйте, синьора, здравствуйте, друзья мои…

Никто не осмеливался и пикнуть, спрашивая себя, что означает этот визит. Дон Лючано без приглашения развалился в кресле.

– Виргилий сказал мне, что вы собираетесь договориться полюбовно?

Так как он, казалось, обращался непосредственно к Веничьо, тот ответил за всех:

– Да вот, дон Лючано. Мы не такие люди, чтобы причинять друг другу боль. Мы уже почти договорились. Аттилио вернет мне мой шарф мэра, и завтра я вернусь в мэрию вместе с моим муниципальным советом.

Капелляро не мог согласиться с этим:

– Я что-то не понимаю, с чего это вдруг я тебе отдам шарф мэра?

Марио не слишком хотелось затевать спор в присутствии Криппа, и он притворился, что уступает:

– Мы с тобой всегда договоримся, Аттилио.

Дон Лючано засмеялся коротким отрывистым смехом, который заставил всех вздрогнуть:

– Но дело-то касается не только вас двоих.

– О, наши друзья нас послушают!

– Я в этом уверен, дорогой Марио, но есть и другие заинтересованные лица, кроме ваших друзей.

– Кто же?

– Ну, не знаю… Политическая полиция Фоджи, например.

– Как же она может быть в курсе?

– Самым простым образом. Вчера я послал письмо, в котором рассказал все о том, как Капелляро, де Беллис и Бонакки завладели мэрией при молчаливом попустительстве Венацца, Бергасси и вашем, дорогой Веничьо, потому что вы не защищали ее, предатели!

Марио забормотал:

– Они… они вам от…ответили?

– Да, сегодня они меня известили, что приедут завтра. Вам придется отчитаться о своих поступках перед людьми, которые не любят шутить. Кстати, я буду им помогать, указывая на виновных. Эта обязанность претит мне, но как верный и лояльный слуга Дуче я считаю это своим священным долгом.

Он поднялся.

– Извините за беспокойство, синьора. Спокойной ночи, друзья, и до завтра!

Несмотря на поздний час, новость быстро облетела Страмолетто, и в большинстве домов в эту ночь спали плохо.

Де Беллис не давал уснуть своей жене, читая ей последние наставления на случай, если чернорубашечники увезут его в Рим или расстреляют на месте. Августа слушала рассеянно, она не могла поверить, что кто-то может победить ее храброго муженька. У Бонакки все было наоборот – Тоска осыпала мужа упреками:

– Зачем тебе понадобилось вмешиваться в политику, идиот? Если тебя убьют, у меня даже не будет права на пенсию, как я тогда смогу вырастить Паоло и Розанну? Ты нечестный человек, Анджело! Тебе должно быть стыдно!

Но ему было скорее страшно.

Бруна Бергасси с удовлетворением выслушала доклад своего супруга о том, что произошло у Капелляро.

– Я думаю, вам ничего не сделают. Вся вина ляжет на заговорщиков. Ты снова станешь первым помощником мэра, Витторио?

– Возможно. Но бедняга Бонакки…

– Тем хуже для него, надо было сидеть тихо и не высовываться!

– Но все-таки, Бруна, все-таки…

С головой уйдя в мечты о реванше, синьора была глуха к чувству сострадания ближнему.

Несмотря на профессию мясника, Венацца обладал нежной, чувствительной душой. Он изводил себя мыслями о несчастной судьбе его противников.