Мое горло сжимается.

– О. Окей.

– Я и твои университетские игры смотрел, когда их показывали по телевизору. Ну а этот сезон… Сынок, у меня просто нет слов. Ты раздаешь рекорды направо и налево. – Его голос садится. – Я чертовски горжусь тобой.

О, черт. Я сейчас реально заплачу. Прямо в автобусе. На глазах у тренера и всех остальных.

Я часто моргаю, чтобы не дать слезам ускользнуть.

– Спасибо, – шепчу.

– Ты хороший парень, Райан. Всегда был таким. – Я почти вижу, как на его морщинистом лице появляется косая улыбка. – Просто продолжай делать, что делаешь, слышишь меня? Забудь своего старика. Забудь критиков и болтунов. Проживай свою жизнь, как тебе хочется, и делай, что делаешь. И знай, что на твоей стороне всегда будут люди, которым не плевать на тебя.

Я снова смаргиваю набежавшие слезы.

– Спасибо вам, – повторяю.

– Здорово победили сегодня, – добавляет он, а потом вешает трубку.

Мои пальцы дрожат, когда я кладу телефон на бедро. Блейк бросает на меня заинтригованный взгляд.

– Кто это был?

– Старый друг. – Мое горло так сжалось, что непонятно, как у меня получается говорить. – Просто позвонил поздороваться.

Блейк энергично кивает.

– Привет из далекого прошлого, да? Клево. Хотя не всегда. Знаешь, кто ни с того ни с сего позвонил мне на прошлой неделе? Один дебилоид из школы. А знаешь, чего он хотел? Чтобы я засадил его чиксе.

Я собирался попросить Блейка заглохнуть, но услышав такое…

– Серьезно? – Я ошарашенно разеваю рот.

– Серьезно, как смерть. – Блейк округляет глаза. – Оказалось, что чпокнуться с хоккеистом – ее голубая мечта, вот он и подумал, что я буду чудесным подарком на ее день рождения.

– Ничего себе. – И тут я прищуриваюсь. – Твою мать. Только не говори, что ты согласился.

Блейк загадочно усмехается, и я издаю громкий стон.

– Блейк Райли, ты реально больной.

Усмешка на его лице дергается, и он разражается хохотом.

– Да ладно, расслабься. Естественно, я отказался. Я не настолько блядун.

– Не гони, Райли, – долетает до нас голос Эриксона, который сидит через проход. Видимо, не я один офигел от Блейкова привета из прошлого. – Ты настоящий кобель.

– Гав! – отзывается Блейк.

В ответ Эриксон воет, к нему присоединяется Фосберг, и вскоре половина моих одноклубников завывают, как ненормальные, до тех пор, пока со своего места не поднимается тренер Хэл.

– А ну замолчали, тупицы. – Он садится назад, и я слышу, как он бормочет нашему тренеру по защите: – Честное слово, как дети.

Я проглатываю смешок. Он прав. Мы и правда как дети. Взрослые и накаченные тестостероном дети.

Удивительно, но, когда автобус наконец-то останавливается возле отеля, мое настроение остается по-прежнему неплохим. Поблагодарив водителя, я вслед за Блейком ступаю на тротуар и сразу же ослабляю галстук. Фрэнк не одобрит, что я расстаюсь со своим прилизанным видом, еще не добравшись до номера, но мне наплевать, что он там…

Черт. Наверное, я все-таки поспешил. В лобби стоит с полдюжины репортеров. Кто-то уже сует мне под нос микрофон, и я издаю мысленный стон. У меня нет настроения разговаривать с прессой. Чертов Фрэнк, думаю я. Мог бы предупредить, что после вчерашнего интервью наш отель наводнят журналисты.

О сегодняшнем матче они, конечно, не спрашивают и, пока Эриксон и Блейк с сочувствием глядят на меня, начинают напирать с вопросами о моих «гейских отношениях». Я в секунде от срыва – отношения есть отношения, и уточнение «гейские» ни к чему, – но внезапно Блейк берет меня за плечо.