— Был бы невредный, никто бы его по прозвищу не шал, — спокойно сказал Володя, — а так Колбасник он, и больше никто.

— Ты рассказывай, рассказывай, — торопит Серёжа.

— Выходим мы из магазина, — размеренно продолжает Володя, — смотрим, Колбасник, то есть Толя…

Серёжа перебивает:

— Он вон там стоял, близко от двери магазина. И он нам сказал: «Дайте мне серебро».

— Нет, — говорит Вовка, — он не сказал, а заорал: «Дайте серебро!»

Я спрашиваю:

— Заорал? На вас двоих? А вы?

Володя расправил широкие плечи.

— Я дал. Я его не боюсь, но жадность презираю. Может, вы думаете, что я Колбасника испугался?

— Я не думаю.

— Ну вот. Я ему копеек сорок дал. Он сказал, что ему на мороженое надо и на пирожки.

— Не сорок ты дал, а шестьдесят, я видел.

— Может, и шестьдесят. Я точно не помню. Он деньги взял и сразу ушёл.

Они рассказывают, и я представляю себе, как идут по широкой улице два друга — Серёжа и Володя. Им хорошо всё делать вместе — вот они купили рыбу для Серёжиной кошки, несут рыбу к Серёже домой. Звёздочка, конечно, обрадуется, её любимая еда — рыба. Всё славно, всё дружно. И тут вдруг Колбасник, то есть Толя, кричит на них. А по какому праву? И вообще разве годится кричать на людей? Разве нельзя нормальным тоном сказать всё, что тебе надо? Нет, кричит: «Дай серебро!» И не стыдно ему требовать? Не обойдётся он без этого мороженого? И без несчастных пирожков не проживёт? Странный всё-таки человек.

А Вовка добрый и несклочный. Надо тебе? На, возьми, ешь. Мог бы Вовка и отказать Колбаснику, он не со страху дал. Но Вовке скучно торговаться, рядиться, отказывать. На, возьми. А Серёжа, может быть, и не дал бы Колбаснику, он бы и поспорил с ним, не поленился. Но это если бы Серёжа шёл один. А когда Серёжа с Володей, то такие дела Володя решает, так уж у них заведено. Серёжа молчит, а Володя сам знает, как поступить. Как-то Володя лучше ориентируется.

Конечно, разговор не о шестидесяти копейках и не о сорока копейках, этот рассказ о другом. И вообще это только половина рассказа. А другая половина впереди.

— Идём на днях с Серёжей, смотрим — на том же месте опять стоит он, ну, Колбасник, Толя то есть. И держит в руке большую горсть серебра. Прямо кулак не сжимается — вот столько.

Володя показывает развёрнутую ладонь и покачивает ею вверх-вниз, как будто руке тяжело от серебра, которое лежит на ней горкой.

Серёжа загорается опять:

— Вот такая куча денег! И ни одной медной монеты — всё серебро!

Они увидели эти деньги и подошли поближе. Просто так. А Колбасник сразу руку в карман сунул и спрашивает:

— Вам что?

— Ничего, — ответил Володя, — просто так подошли.

А Серёжа не согласился с Володей.

— Копеек шестьдесят дай нам, пожалуйста. Нам на мороженое.

И очень невинно смотрел на Колбасника.

А Колбасник?

Развёл толстыми руками и ответил:

— У меня нет денег. Где я возьму?

— Вот в этом кармане, — сказал Серёжа. Он не мог представить себе, как человек так нагло обманывает и даже не смущается.

— Иди, иди отсюда. — Колбасник пошёл на Серёжу грудью. А Серёжа не попятился, стоял, как маленький петушок, и голову гордо держал.

Пришлось Вовке оттереть Колбасника от Серёжи.

Вовка тяжело вздохнул и сказал:

— Колбасник, я не люблю драться, ты же знаешь.