— А где никого нет, там я боюсь, — тихо вздыхает Лариса.

— Кого боишься, если никого нет?

Оля навела свой твёрдый волевой подбородок прямо на Ларису. Слишком много эта Лариса задаёт сегодня вопросов. Уж не хочет ли она испортить всю радость предстоящей великой тайны секретного штаба? А может быть, вздумала показать девчонкам, что самая главная девочка в классе Оля Савёлова зовёт их не туда и предлагает не то?

— Знаешь, Ларисочка, не хочешь — не ходи. Никто насильно не тащит. Оля отчеканила эти слова таким тоном, что Ларисе сразу расхотелось спрашивать и сомневаться.

— Ну что ты, я пойду, Оля.

Оксана хватает Олю под руку, а Людка — с другой стороны.

Таня видит, как Лариса минуту топчется в растерянности на одном месте, а потом пускается вслед догонять девочек.

Как Оля сумела сказать твёрдо, тоном, не терпящим возражений: «Не хочешь — не ходи». Произнесла чётко, а потом плотно закрыла рот. Всё сказано.

Лариса не решилась сердить Олю. И правильно. Что хорошего — оставаться в стороне, быть одной?

Молоко с пенкой

Таня давно знает: её бабушку нельзя переспорить.

Бабушка всегда всё делает по-своему. Она может выслушать любые возражения, никому ничего не доказывая, кивая. А поступает всё равно так, как считает нужным сама.

Однажды Таня слышала, как мама сказала бабушке:

— Если бы у вашего сына был ваш характер, он бы многого достиг в жизни. А так дальше инженера не пойдёт.

Бабушка не стала спорить. Она никогда не спорит, у неё всегда мирное настроение.

— Инженеры тоже разные бывают, — ответила бабушка. — А при хорошей жене можно быть хорошим инженером.

И мама улыбнулась вдруг. Признала, что бабушка права. А может быть, тоже спорить не хотела. У мамы это бывает редко, но всё-таки бывает.

А однажды бабушка сказала Тане:

— Если бы я вступала в ненужные споры, то была бы опустошённой, и Миша ушёл бы от меня ещё в ранней молодости. А я его любила без памяти, моего Мишу, твоего деда. — При воспоминании о дедушке, который был тогда молодым, глаза у бабушки засияли, лицо помолодело.

А Таня вдруг подумала, что было бы, если бы дед ушёл от бабушки в ранней молодости? Тогда не было бы на свете Таниного папы и самой Тани не было бы. Неужели это возможно — её, Тани, с этим лицом, с ушами, с ногами, с мыслями, и вдруг не было бы на этом свете? Разве может так быть? А если бы её папа женился не на её маме, а на какой-нибудь другой женщине? Мог же он встретить тогда на почте другую, а не маму? Тогда у них могла родиться дочь, но это была бы уже не Таня, а совсем другая девочка. Как же так? А Таня тогда где была бы? Или вообще нигде?

От этих мыслей начиналась в голове путаница, Таня не любила такие мысли, но иногда они приходили к ней. Вообще она иногда задумывалась о чём-нибудь сложном и путаном и сама была не рада.

Вот у бабушки все мысли ясные, простые и лёгкие.

— Для женщины главное — не спорить, — говорит бабушка. — Знаешь своё — сумей поступить как знаешь. А доказать всё равно ничего нельзя. У мужчин мозги по-другому повёрнуты, они женские доказательства плохо понимают.

Дедушка давно умер, а бабушка говорит так, как будто он живой, только уехал куда-нибудь или ушёл.

— Мой Миша — это артист, — улыбается бабушка. — Не по профессии, а по характеру. По профессии он плановик. А всю жизнь отстаивал свою свободу. «Я свободный человек. Куда хочу, туда пойду». Думает, я буду спорить. А я: «Иди, иди, Миша». Он глаза таращит, удивляется — как это, никто его не держит? А куда он пойдёт? Крик один.