— Клодий!

Но ее добровольный телохранитель, сжатый со всех сторон напиравшей толпой, безнадежно отстал. Эти бритты просто смеются над ними! Какой-то верзила самого устрашающего вида, красное лицо которого было изуродовано оспой, откровенно ухмыльнулся ей в лицо.

— Желаешь в постель, красотка? — Омерзительно посмеиваясь, он двинулся к ней.

— Оставьте нас…

— Комнаты! — проорал сзади Клодий. — Кто знает, как пройти к Губернаторским воротам?

— Сначала покажи деньги! — крикнул кто-то в толпе. — Дашь монетку — покажу дорогу!

— Да, римляне, платите! Платите бедным бриттам!

Кассий, злобно ворча, отталкивал жадные руки. В ответ в воздухе просвистела брошенная кем-то капустная кочерыжка и угодила телохранителю по голове. Пальцы бывшего гладиатора сомкнулись на рукояти меча. Мимо уха его тут же пролетел огрызок яблока.

— Дай, дай монетку! Проявите жалость к бедным островитянам!

— Какая ужасная провинция! Что за нравы! — возмущенно пыхтел Клодий.

— Будьте милосердны к нищим и голодным! — Из толпы в них полетели новые огрызки.

— Это просто возмутительно!

И вдруг где-то неподалеку раздался крик боли.

Глава 6

Осада закончилась так же внезапно, как и началась. Пронзительный вопль, раздавшийся где-то позади озверевшей толпы, последовавший сразу вслед за каким-то свистящим звуком, заставил всех насторожиться, а после раздался громкий треск, будто сломалась палка — о-о! Потом еще один удар, за ним еще, и вот они уже посыпались градом, в котором чувствовался даже какой-то определенный ритм — было похоже, будто совсем рядом цепами молотят зерно. Толпа отхлынула в разные стороны, и сбившиеся в кучу путешественники увидели военный жезл, которым чья-то рука молотила по головам и плечам оборванцев.

— С дороги, с дороги, грязные свиньи! Убирайтесь прочь, я сказал!

Их спасителем оказался высокий, атлетического телосложения римлянин — судя по блестящим доспехам и увенчанному перьями шлему, офицер. Его могучие руки, на которых вздувшиеся жилы казались веревками, были сплошь испещрены шрамами. Широченными плечами и бочкообразной грудью он не уступал быку. Впрочем, неустрашимость, с которой он пришел им на помощь, и ярость, сверкавшая в его глазах, почему-то живо напомнили Валерии это благородное животное.

— Эй ты, падаль!

Один из нищих попрошаек не успел убраться с дороги достаточно быстро и, схлопотав по зубам, с воплем опрокинулся навзничь. Остальные, получив хороший урок, в ужасе отступили, тем более что вслед за ним откуда-то вынырнул боевой отряд римлян. Солдаты, присоединившись к своему командиру, принялись проворно расчищать проход древками копий, на остриях которых развевались черные боевые флажки.

— С дороги, бритты! С дороги, грязные свиньи! Дорогу римлянам!

— Брассидиас! — прошелестело над толпой, словно полный ужаса вздох. — Это же сам Гальба!

Воинский жезл раскачивался в руке римского офицера, точно маятник, тяжелый меч бился о бедро, а сам он бестрепетно продвигался вперед с видом человека, решившего перейти вброд реку. Огромную физическую силу, которой обладал этот удивительный человек, подчеркивала грубоватая красота его лица: темные, опушенные густыми ресницами, выразительные глаза, твердый, резко очерченный рот и прямой нос. Толпа подалась, и ни единого возмущенного возгласа не последовало из нее, когда он повернулся к ней лицом.

Не удостоив их больше ни единым взглядом, гигант повернулся к римлянам. Широкая, окладистая борода его, в которой старые шрамы оставили многочисленные бороздки, уже подернулась сединой, а выдубленная солнцем и ветром кожа казалась бронзовой.