– Ты должен сказать мне... Ты должен сказать еще одно.

    – Когда мы станем едины, ты узнаешь все. Поспеши.

    – Имя. Я хочу знать твое Имя.

    – АН-ТИРИТА. – Имя это влилось в сознание Демида просто и естественно, заняло там место, всегда для него предназначавшееся. Но голод, терзавший Защитника, не стал меньше.

    – Нет! Этого мне мало. Я хочу знать твое прежнее Имя. Которое ты носил до того, как изменил Миру Тьмы.

    – Я же говорил тебе. Кергши. Меня звали Кергши.

    – Это только половина правды. Это вторая половина твоего прежнего имени. Какова была первая?

    – Я не помню.

    – Лжешь! Ты лжешь, Мятежник. Скажи мне, или я прерву инициацию. Я найду в себе силы!

    * * *

    Что-то происходило не так. Что-то нарушило ход церемонии. Демид по-прежнему не произносил ни слова, но Лека видела, что в нем происходит внутренняя борьба. Лицо его исказилось от боли, пальцы дрожали, словно камень жег ему руку, но он не мог избавиться от него.

    * * *

    – Ну, называй! У моего терпения тоже есть предел!

    – КИИГ. Это имя рода, к которому я некогда принадлежал.

    – Кииг?

    – Да.

    – Надеюсь, ты не солгал. Ты слишком много лжешь мне, Мятежник. Это не делает тебе чести.

    Глаза Демида открылись. Он посмотрел на Ядро, и в первый раз в его глазах появилось нечто, похожее на раздумье.

    – Демид, не делай этого, – проговорила Лека скороговоркой. – Не убивай себя. Плевать ему на тебя. Вспомни слова Табунщика!

    – Поздно, – сказал Демид. – Слишком поздно.

    Камень сам сорвался с его руки. Он ударил в грудь Демида как пушечное ядро, так, что кровь выплеснулась фонтаном. Он жадно вгрызся в плоть человека, работая своими каменными выступами-ушами, как буравом. И утонул. Бесследно исчез, не оставив ни пятнышка на коже.

    Лека ожидала, что произойдет нечто ужасное. Что Демид превратится в камень. Или в какое-нибудь отвратительное чудовище. Но ничего не случилось. Напротив, кожа Демида, до этого фосфорически бледная, постепенно приобретала живой, розовый оттенок. В комнате стало заметно теплее. Свечи-фигурки догорали одна за другой. Демид потянулся так, что захрустели все суставы. И поднялся на ноги.

    – Конец первого акта, – объявил он. – Ван, включи свет, пожалуйста. – Голос его был ровным, все еще тихим, но уже без змеиного свиста. Глаза его подернулись поволокой легкого кайфа – облегчения после долгой муки. Леке было знакомо такое. Демид выглядел как наркоман, который пустил по вене дозу.

    – Теперь тебе хорошо, Демид?

    – Да.

    – Или ты уже не Демид? Ты только притворяешься Демидом, Мятежный Дух или как тебя там? Что ты сделал с моим Демой? Упаковал для длительного хранения? Или просто убил?

    – Ничего со мной не случилось. Перестань нервничать, Лека. Я просто немного перестроился.

    – Немного?! Ничего себе! Ты что, забыл, что я вижу тебя насквозь? Я вижу твои мысли, твою ауру, твою душу, твое сердце. От прежнего Демида там остались только жалкие следы! – Лека сжимала кулаки, она готова была наброситься на Демида.

    – Это не так.