– А что национальность?

    – Ну как что? Ладно, сейчас тут люди нормальные у власти, на религию не давят. А вдруг придут какие-нибудь «Серые волки», начнут вводить законы шариата? Тут, в Турции, такие фанатики есть, только держись! С ними расслабляться не следует. Враз меня к стенке поставят. – Яша прищурился и внимательно посмотрел на девушку. – Слушай, Лека, а ты, случаем, не еврейка?

    – Да нет вообще-то. – Лека засмеялась. – А что, похожа?

    – Подумаешь, не похожа! Я вот тоже не похож.

    – Ты так думаешь? – Лека осмотрела кругленького носатого Зильбера. – Тогда я уж не знаю, кто похож. Может быть, Толик? – Она кивнула на белобрысого усатого Толяна, выяснявшего в углу отношения с Аллой.

    – Ладно смеяться-то! – обиделся Яша. – Все вы хороши. Побывай вот в моей шкуре! Можно подумать, я из принципиальных соображений евреем родился...

    Лека промолчала. Ее волновали совсем другие проблемы.

    * * *

    После Турции Лека и Демид продолжили свое путешествие, запутывая следы. Маршрут их был извилист и диктовался случайностью. После Румынии и Словакии они побывали в Венеции – мрачном влажном городе, где каналы меж древних дворцов пахли застоявшейся веками водой. Нигде не ощущалось присутствия Врага – кажется, он потерял их след. Демид рвался в Китай – во снах своих он жил другой жизнью, где-то в средневековой Поднебесной империи. Ему казалось, что сны эти могут привести его к разгадке теперешнего состояния, дать ключ к выходу. Но Лека решительно воспротивилась – ей надоело скитаться по свету, хотелось ощутить твердую почву под ногами. Россия все еще пугала их – где-то там беглецов ждал Табунщик, набирая силу. И они направились в Прибалтику.

    Глава 6

    – Демид, ты просто клоун! Ни капли серьезности в тебе нет! Ну что ты напялил – посмотри на себя!

    Демид и вправду выглядел несколько экстравагантно. На нем был длинный голубой халат, расшитый серебряными птицами и стянутый атласным кушаком шириной в две ладони. Каждую руку украшали по три перстня с неправдоподобно огромными камнями – сапфирами, топазами, хризобериллами. Голову же Демида увенчивал длинный остроконечный колпак – вероятно, бедный Дема скопировал его из клипа «Пет шоп бойз». В одной руке Демид держал длинный мундштук из красного дерева без папиросы, в другой – записную книжку с золотыми уголками, обтянутую тисненым сафьяном.

    – Это красивые вещи, моя милая, – наставительно произнес Демид. – Люди, которые их изготовили, в полной мере обладали чувством изящного. Кропотливая работа и мастерство, отточенное десятилетиями, – вот о чем думаешь, когда глядишь на все это. Видите ли, девушка, нельзя спешить, когда собираешься создать произведение искусства – будь то картина, роман или просто портсигар с инкрустацией. Спешка – она убивает великое.

    – Ну и что ты этим хочешь сказать?

    – Не ругай меня, солнышко. Кто знает, может быть, дни жизни моей сочтены, и недолго мне еще осталось наслаждаться маленькими радостями земного существования? Так стоит ли подчинять себя вынужденному распорядку, давить ростки безумной тяги к роскоши? Если мне нравится этот халат – я буду носить его и наслаждаться нежной прохладой шелка из долины Цюйфу, что бы об этом ни думали прочие обитатели мира. – Он почесал мундштуком переносицу. – О чем это я? Да! Послушай, ангел мой, стихи, которые я написал этим чудным утром, наблюдая, как солнце распускает нежные лепестки рассвета над тихою синевою вод.