Наконец они подошли к высокому каменному бунгало со стеклопакетами, над дверью которого опера увидели пиратскую эмблему — череп на фоне пересеченных костей.

— А это зачем? — на всякий случай уточнил Вася.

— Табу, — пояснил хозяин. — Запрет на вход под страхом смерти. Территория вождя. Действует круче всяких замков. Заходите, мужики.

Петруха открыл дверь и запустил дорогих гостей внутрь. В первые мгновения их посетило ощущение, что они оказались в дорогой рюмочной где-нибудь на Петроградской стороне.

— Ничего себе, у тебя батя реальный строитель был, — одобрительно присвистнул Рогов. — Практически евростандарт!

— Я здесь праздники отмечаю, — скромно заметил Нгубиев. — Люблю это место. Есть в нем что-то питерское…

— А что за праздники? — поинтересовался Плахов, присаживаясь на широкий диван.

— День баквены, сезон дождей и прочую лабуду. Первое мая. — Петруха открыл большой холодильник. — Что пить будете?

— Воду со льдом, — за двоих ответил Плахов. — Трезво — нормость жизни!

— Пожалуй, я тоже, — согласился вождь. — Мне еще правосудие вершить… Эх, видели бы меня пацаны!

Громко похохатывая, Петруха достал из морозилки лед и наколол его в высокие бокалы.

— Язык-то африканский выучил? — спросил Вася.

— Только инглиш, — покачал головой Нгубиев. — На местный индун переводит.

И тут в двери бунгало кто-то осторожно постучал.

На людях Войцеховский и Рыбаков предпочитали разговаривать по-английски, дабы не привлекать к себе излишнего внимания со стороны прочих обитателей отеля.

Ранним вечером они ужинали на открытой террасе ресторана. Несмотря на свой специфический опыт, Рыбаков не обратил внимания на плотного небритого мужчину в серой футболке с надписью «BOSS», который в гордом одиночестве сидел за соседним столиком и молча пил пиво. Уваров знал толк в конспирации или, по крайней мере, считал, что так оно и есть. В данном случае действительно так оно и было. Ни Рыбаков, ни тем более Войцеховский не предполагали, что за ними ведется наблюдение, но, к сожалению, Уваров очень слабо знал английский, и потому его выгодная позиция в момент потеряла всякий смысл.

— Может, в казино вечером сходим? — предложил профессору Рыбаков.

— Если честно, я не любитель игры, — ответил Войцеховский, смущенно улыбаясь.

— Тогда на мюзикл?

— Сходите один, Андрей Борисович, а я поработаю.

— Иногда необходимо расслабиться, — попытался убедить профессора Рыбаков, но Войцеховский был непреклонен.

— Не могу, — отвечал он. — Это уже в крови. Как и у вас.

Профессор поднялся из-за стола, следом за ним встал и Рыбаков. Они вышли из ресторана под пристальным взглядом раздраженного Уварова.

— Полиглоты, мазафака, — процедил Никита сквозь зубы и залпом допил пиво. В его голове уже созревал оригинальный план.

Традиционный еженедельный разбор текущих дел племени баквена происходил на центральной площади селения. Недалеко от большого костра, яркими языками тянущегося к темнеющему небу, на специальном помосте был установлен трон вождя, на который воссел Петруха, скорчив серьезную рожу. Пред его светлыми очами собралось все мужское население деревни, исключая малолетних пацанов, еще не посвященных в воины. Плахов и Рогов, словно верные советники, заняли места сразу за троном.

Индун Джембо, долговязый негр с лисьим взглядом и вкрадчивой речью, коротко изложил Нгубиеву «программу» вечера.