– Нет, он явно не в порядке! – резко ответила Квинн. – Его кожа посерела, и он ведет себя странно.

– Я просто… посплю немного, – прохрипел дедушка. Его дыхание стало поверхностным и неровным. – Не обращайте на меня внимания. Я буду мечтать о каких нибудь тропических пляжах, может быть, о круизе, о прекрасных дамах в бикини, которые составят мне компанию… только не говорите бабушке.

– Ты ничего такого не сделаешь. Ты не должен спать.

– Я… люблю тебя, con gái . Не… никогда не забывай об этом.

– Дедушка! Перестань так говорить! Ты меня пугаешь.

Он застонал, что то пробормотал, и его голова упала назад и ударилась об один из металлических прутьев.

Квинн трясла хрупкие плечи своего дедушки.

– Дедушка! Очнись!

Он не ответил. Он был без сознания.

– Что с его кожей? – позвал Ноа. – Его дыханием?

– Губы посинели. Лицо серое. Я не могу сказать, дышит ли он.

Она оглянулась на Ноа, отчаянно желая, чтобы он сделал что нибудь, хоть что нибудь, но полицейский находился в такой же ловушке, как и она, застряв в двадцати пяти футах от земли и в ярдах от нее или ее дедушки.

Что он собирался делать? Что вообще можно сделать? У них нет телефонов. Ни с кем нельзя связаться. Никто не придет за ними.

– Я не могу его разбудить, – упавшим голосом проговорила Квинн. – Думаю, у него только что случился сердечный приступ.

Глава 6

Ноа

День первый

Небо стремительно темнело, а температура резко падала. Снег валил быстро и сильно. Ноа пришлось прищуриться, чтобы ясно видеть.

– Мой дедушка умирает! – плакала Квинн.

Они не могли больше ждать. Раньше он не хотел в это верить, но теперь не мог отрицать. Случилось самое худшее – все, даже лыжный патруль, забыли о них.

Правда заключалась в том, что при угрозе обморожения и переохлаждения никто из них не смог бы продержаться ночь в метель и при минусовой температуре.

Они должны найти способ спуститься на землю.

– Я знаю, – Ноа старался, чтобы его голос звучал спокойно и успокаивающе, старался не выдать беспокойства. – Мы должны что то предпринять.

– Есть только одна вещь, которую нужно сделать, чувак. – Брок посмотрел вниз. – Кто то должен прыгнуть.

Инстинктивно Ноа тоже посмотрел вниз. Головокружение пронзило его насквозь. Он схватился за страховочную перекладину и тяжело сглотнул.

– Любой, кто прыгнет, скорее всего, что нибудь сломает. Здесь крутой склон, по крайней мере, тридцать футов вниз. Может быть, больше.

– Тогда что, приятель? Что еще ты предлагаешь?

Ноа смотрел на трос над ними, пытаясь измерить расстояние до следующей вышки. К каждой из башен крепилась узкая лестница для обслуживания, ремонта и экстренных случаев.

Если бы они могли добраться до башни… но как? Перебирать руками по тросу, как обезьяны? С их онемевшими, негнущимися пальцами? Что если он упадет? Что если Майло упадет?

По крайней мере, если кто то решится прыгнуть, у него будет больше контроля над падением, над тем, как его тело приземлится. Они могли бы пойти за помощью и привести спасательную команду обратно на холм.

Возможно, это наилучший вариант из множества плохих.

– Мои яйца замерзают, чувак, – сказал Брок. – Я не собираюсь сидеть здесь, пока наши пальцы чернеют, а ноги отваливаются. Я собираюсь прыгнуть.

– Я сделаю это. – Ноа был полицейским. Это его работа – защищать всех. Он тот, кто должен подвергать себя риску, чтобы получить помощь. Хотя мысль о том, чтобы оставить Майло здесь одного, вызывала у него физическую боль. – Это должен быть я.

– Ни за что, парень, – возразил Брок.