– Я не могу дышать! – Брок плакал. – Больно, так больно!

– У него шок, – прокомментировала Квинн.

– Брок! – закричал Ноа. – Успокойся. Делай медленные, ровные вдохи.

Это не имело смысла. Брок корчился и кричал от боли. Они могли только смотреть на его страдания в ошеломленном ужасе. Ноа прижал голову Майло к своей груди, закрыв ему глаза и уши, чтобы защитить его.

Минуты проходили с ужасающей медлительностью.

Низкие, мучительные стоны Брока заглушал усиливающийся ветер, свистящий между стволами деревьев и скрипящий ветвями. Снег падал быстро и обильно, затрудняя видимость.

Ноа заставил себя снова посмотреть вниз.

– Брок! Что ты делаешь?

Брок снял куртку. Он расправлял ее на своей раненой ноге.

– Мне слишком жарко. Я горю. Я должен спасти свою ногу, чувак… Я должен спасти ее…

Страх пронзил Ноа.

– У тебя гипотермия, Брок. Ты плохо соображаешь. Тебе нужно снова надеть куртку. Накрой голову капюшоном. Найди свои перчатки.

– Я просто… так устал, чувак… Я буду чувствовать себя лучше, когда посплю…

– Вы должны что то сделать! – воскликнула Фиби сквозь прерывистые рыдания. – Пожалуйста!

– Не засыпай! – прокричал Ноа. – Не спи! Оставайся с нами!

Но Брок, казалось, не слушал. Его шарф упал, обнажив лицо и горло. На голове нет шапки. Без куртки, защищающей его, температура тела упадет до критического уровня невероятно быстро.

Глаза Брока закатились, и он плюхнулся на спину в снег, как рыба.

Он потерял сознание от боли. Или поддался холоду. В любом случае, это плохо.

– Брок! – Фиби смотрела на своего парня в полумраке, слезы текли по ее щекам. – Он умирает! Брок!

Он вытянул руки, его голые ладони раскинулись в стороны, словно в попытке изобразить снежного ангела. Брок не ответил. Он не двигался.

Глава 7

Ноа

День первый

Ужас и тревога переполняли Ноа. Не стоило позволять Броку прыгать. Он сам должен был это сделать. Он должен был прыгать.

Ветер завывал в кронах деревьев, взбивая в бешенстве падающий снег. Через несколько минут наступит полная темнота.

В нем поднялся страх, старый знакомый страх перед высотой, перед падением. Знакомый тошнотворный толчок в животе, волна головокружения.

Не имело значения, как сильно он боялся, как сильно ужасался тому, что предстояло. Майло еще так юн, так мал, так уязвим. Ради своего сына он готов на все.

Он подался вперед, перегнулся через страховочную планку и отстегнул сначала один ботинок, потом другой. Его лыжи упали в темноту. Он отстегнул и лыжи Майло.

Медленно встал на колени, ухватившись левой рукой за ближайшую перекладину. Кресло шаталось. Подъемник скрипел и раскачивался под его весом.

– Что ты делаешь? – спросила Квинн.

– Я собираюсь спуститься и вытащить нас отсюда.

Он больше не мог видеть ее в темноте.

– Используешь трос?

– Мне просто нужно пробраться по нему до твоего кресла, мимо него, а потом до башни. Оттуда я смогу спуститься по лестнице. Это не так уж и сложно, правда?

Квинн не потрудилась ответить. Молчание выдавало ее скептицизм.

С холма подул порывистый ветер, хлестнув его по лицу жгучим снегом. Он моргнул от натиска. Легкие горели при каждом вдохе, ноздри щипало.

Холод проникал в его кости.

Он передал фонарик Майло. Его пальцы стали жесткими и неловкими. Ноа разжал и сжал кулаки, разминая скованность, желая, чтобы к рукам вернулись чувствительность и тепло.

– Твоя задача – работать со светом, понятно, сынок? Это важная работа.