Передняя часть ратрака превратилась в сплошное месиво. Из огромного разбитого снегохода валил черный дым и спиралью поднимался в серое небо.

Гости, лыжный патруль в красных жилетах и сотрудники курорта бежали к месту аварии. С высоты они казались размером с зубочистку.

– Кто то должен позвонить 911! – крикнул парень с кресла перед ними.

– Наверняка уже сообщили, – сказала девушка рядом с ним, хотя парень уже достал свой телефон. Молодая белая пара – оба студенческого возраста, одетые в модную снежную экипировку, со сноубордами, свисающими с их ног.

– Эй! – Парень потряс своим телефоном. – Мой телефон не работает.

– Мой тоже! – воскликнул старик в кресле позади них. Рядом с ним сидела девочка подросток с синими волосами и скучающим, угрюмым выражением лица.

Юная, лет пятнадцати шестнадцати. Пожилому мужчине рядом с ней, вероятно, за семьдесят. Она каталась на сноуборде – он был на лыжах.

Девушка пристально смотрела на Ноа. Одна бровь проколота, глаза подведены черным карандашом. Ее блестящие, прямые волосы сияли синим цветом и рассыпались по плечам. Челка цвета морской волны завершала образ. Эмо – или как они там это называют в наши дни.

Она выглядела знакомой. Они оба.

– Мой экран черный, – сказал парень студент. Пряди отбеленных светлых волос торчали из под шапочки, покрывавшей его голову. У него было узкое лицо, все еще усыпанное прыщами, и козлиная бородка. – А телефон полностью заряжен.

– У меня тоже. – По позвоночнику Ноа пробежала мелкая дрожь беспокойства. Обычно у него с собой имелась рация, выданная департаментом. Но не сегодня. Сегодня у него выходной.

– Почему мы не двигаемся? – Девушка тоже светловолосая, как и ее парень, была одета в ярко розовую куртку, с таким же розовым мехом на капюшоне. – Что происходит?

– Может, что то случилось с электричеством, – предположил пожилой джентльмен. Его голос звучал глубоко и грассирующе, и он говорил с акцентом, который Ноа не мог определить. Он выглядел филиппинцем или, может быть, вьетнамцем. – Но у них же есть дизельные генераторы.

– Уверен, они быстро разберутся со всем. – Ноа контролировал свой голос, сохраняя его спокойным и ровным. Он привык разряжать напряженные ситуации, успокаивать расшатанные нервы во время автомобильных аварий и уговаривать пьяниц, жаждущих подраться в баре. – Генератор заработает, и мы снова начнем движение. Я уверен, что персонал просто отвлекся на аварию.

Сидящие перед ним студенты кивнули и откинулись в креслах.

Дым от разбившегося ратрака донесся до них, обжигая ноздри. Ноа задрожал. Температура падала. А может, просто казалось, что здесь, над деревьями, под открытым небом, холоднее.

Странный туман стелился между соснами на хребте под ними. Вдали, с запада, над горизонтом клубились темные тучи.

Метель, похоже, опережала график.

– Я знаю ее, – прошептал Майло. – Девочку с синими волосами. Она живет в конце нашей улицы, папа. Я иногда вижу, как она садится в машину и выходит из нее. Или стрижет газон летом.

Теперь, когда Майло сказал это, Ноа понял, что сын прав. Он тоже узнал дедушку девочки. Он несколько раз разговаривал с ним во время вечерних прогулок с Майло, на единственной в городе заправочной станции или в очереди в хозяйственном магазине.

– Она – Райли, – тихо сказал Ноа. Он не знал хорошо ни деда, ни внучку, но взрослая дочь, Октавия Райли, слыла нарушительницей спокойствия. Он учился с ней в школе и не раз арестовывал.

Ноа изучал то, что мог разглядеть на фоне кресел впереди. Следующая башня находилась после пары студентов в кресле впереди них, а за башней располагались шесть или семь пустых кресел и то, что казалось вершиной холма и терминалом.