Он подошел к Майло и протянул ему руку.

– Привет, Майло. Как дела?

Майло подпрыгнул, чтобы дотянуться до его руки, чуть не упал в снег, но широко улыбнулся.

– Теперь я могу кататься на снегоходе. Папа говорит, что я могу даже управлять им! Папа не ездит слишком быстро, но я точно буду разгоняться до восьмидесяти миль в час, как на варп скорости.

– Может быть, я сказал «может быть», – уточнил Ноа. – И нет, точно не будешь.

– Почему он проходит без очереди? – закричал кто то.

– Мы стоим уже два часа!

– Это несправедливо!

– Все будут сыты, – заявил Бишоп, приветливо махнув рукой толпе. – Не волнуйтесь.

Несколько человек продолжали ворчать. Бишоп лишь усмехнулся и проигнорировал их.

– Терпение – великая добродетель, – проговорил он, понизив голос и подмигнув Майло, – но почему то мне кажется, что сейчас они не оценят проповедь.

Глава 30

Ноа

День четвертый

Ноа и Майло последовали за Бишопом внутрь, в большую комнату. Сотни мешков, коробок и банок с едой заполняли металлические стеллажи от пола до потолка. Каждый сантиметр свободного пространства оказался заставлен припасами.

Рядом с боковой дверью находилась перегородка с отверстием, похожим на окно, через которое два волонтера распределяли продукты – по несколько пакетов еды на каждого человека, включая детей.

– Вау, – воскликнул Ноа. – Я под впечатлением.

Бишоп усмехнулся.

– У нас есть еще три комнаты, еще более забитые, чем эта.

Ноа знал, что церковь Кроссвей предоставляет самый большой продовольственный склад в округе, но он не понимал, насколько большой.

– Как вы…?

Бишоп пожал плечами, но в его глазах светилась гордость.

– Не надо ставить мне это в заслугу. Это страсть Дафны. Это она так усердно работала все эти годы – собирала вещи, организовывала волонтеров, заставляла меня выделять все большую и большую часть бюджета на нужды общества. Она всегда говорила, что правительство не будет многого стоить, если что то пойдет не так на самом деле. Ну, тебе не обязательно выслушивать это от меня. Она здесь.

Дафна повернулась со своего места у окна. Она запихнула по банке спагетти, тунца, зеленой фасоли и две коробки спиральных макарон в пластиковый пакет для покупок.

– Рада снова тебя видеть, Ноа. И я тебя, Майло.

– Привет, мисс Дафна, – сказал Майло.

– И я тебя, Дафна. Вижу, ты держишь Бишопа в узде.

– Всегда. – Дафна передала полный пакет через прилавок пожилой супружеской паре с Ближнего Востока, которым было около семидесяти лет. – Держите, мистер и миссис Амари. Следите за тем, чтобы оставаться в тепле. И помните, что вы можете прийти в церковь вечером, если вам нужно.

Ноа удивленно поднял брови.

– Еще одно молитвенное собрание?

Бишоп криво усмехнулся. Он был одет в свою обычную гавайскую рубашку, поношенную кожаную куртку и джинсы. Единственным признанием жестокой погоды был серый шарф «Детройт Лайонз», обмотанный вокруг толстой шеи.

Он всегда говорил, что ему не нужна шапка, что его волос достаточно, чтобы голова оставалась в тепле. Даже в старших классах он часто приходил в школу в шортах и футболке в разгар зимы. Он отличался от остального человечества своим метаболизмом.

Они дружили с первого года учебы, когда оба, вместе с Джулианом Синклером, попали в старшую школу. Джулиан и Бишоп никогда не ладили, но ради Ноа терпели друг друга.

Аттикус Бишоп был сложен как полузащитник, на позиции которого он и играл. На поле он слыл монстром, но за его пределами оставался одним из самых добрых и мягких людей, которых Ноа когда либо знал.