– Шарлотта уже так сильно меняется, так быстро, что я забываю, как она выглядела всего несколько недель назад. Я бы хотела как то запомнить ее, запечатлеть это особенное для нее время.

Квинн съежилась, ее охватило чувство вины. Портреты Шарлотты, которые она хотела нарисовать, все еще лежали на комоде незаконченными.

Дело не только в нехватке времени. У нее пропало желание рисовать и писать. Она потеряла желание делать практически все, что угодно, ее сердце слишком сильно переполняли беспокойство, горе и ярость.

– Я тоже скучаю по фотографиям, – выдавила она из себя, думая о миллионах фотографий, которые исчезли в тот момент, когда телефоны умерли навсегда.

– Может быть, больше всего я скучаю по одноразовым подгузникам. – Ханна стряхнула с себя грусть и рассмеялась. – Для такого крошечного существа ее испражнения впечатляют. А грязные тканевые подгузники просто никогда не кончаются!

Квинн сменила свою долю подгузников Шарлотте и была полностью согласна.

– И не говори. Благо, у нас есть мыло.

В конце концов, им пришлось бы создавать собственное мыло с нуля, используя древесную золу для получения щелочи и смешивая ее с животным жиром. К счастью, они еще не дошли до этого.

Квинн вдруг почувствовал благодарность за огромный запас бабушкиной пищевой соды.

Ханна вытряхивала грязное белье из вантуза, сосредоточенно стискивая челюсть, ее поврежденные пальцы неловко сжимали ручку. Похоже, ей это доставляло боль.

– Я могу помочь, – предложила Квинн. По крайней мере, она могла быть хоть на что то годна. Лень никогда не входила в число ее недостатков.

Ханна покачала головой.

– Боль означает, что все работает, верно? С каждым разом становится немного легче, как будто мертвая вещь возвращается к жизни. – Она вытерла лоб тыльной стороной руки и посмотрела на Квинн, наклонив подбородок. – Ты готова к завтрашнему Дню торговли?

Пока они стирали белье, Майло пошел с бабушкой работать в общественном саду на бейсбольном поле средней школы.

Майк Дункан и Роберт Винсон построили несколько теплиц из пиломатериалов, фанеры и переделанных окон, пожертвованных из хозяйственного магазина, а директор школы собрала несколько гидропонных башен, которые она обнаружила в кабинете учителя естественных наук.

В башнях использовалась аквапоника для выращивания рассады в воде без почвы. Джамал, сын Майка, решил, что сможет построить несколько самодельных башен для выращивания рассады, используя трубы из ПВХ.

Бишоп, Рейносо и еще несколько человек дежурили на баррикадах и блокпостах. В шестнадцать лет Квинн не мог участвовать. Пока.

– Мы готовы. Уже загрузили бабушкино домашнее яблочное пюре, персики из банки и томатный соус в «Оранж Джулиус» сегодня утром.

Квинн пыталась вызвать внутреннее волнение, но не могла. В эти дни она, казалось, вообще ничего не чувствовала.

Кроме злости. Гнев никогда не иссякал.

Когда одежда подсохла, Квинн отбила ее ручкой метлы, а затем несколько раз потрясла каждую вещь, чтобы та полностью высохла, прежде чем сложить ее. Ткань не становилась мягкой как после сушки в сушильной машине, но это помогло справиться с жесткостью. Бабушка, как всегда, оказалась права.

Через несколько минут Ханна посмотрела на нее, ее брови озабоченно сдвинулись.

– Квинн, раз уж мы одни… я хотела убедиться, что ты в порядке.

Квинн застыла.

– Все нормально. Я в порядке.

– Мы все сейчас так заняты. И никто никогда не бывает один, верно? Другие люди всегда рядом. Мы с тобой не могли пообщаться.

Глаза Квинн жгло. Она крепче ухватилась за мешалку, тянула и толкала, пока ее бицепсы не стали гореть.

– Я сильная. Мне не нужно, чтобы кто то приглядывал за мной.

– Это не имеет ничего общего с силой.