У Джонни кончились вены, и он начал ширяться в артерии. Через пару заширов у него началась гангрена. Потом пришлось отрезать ногу. Он заметил, как я покосился на его забинтованную культю: я просто не мог удержаться.

– Я знаю, о чём ты думаешь, сукин ты кот. Ну нет, они никогда не отрежут среднюю ногу Белого Лебедя!

– Я даже не думал об этом, – возразил я, но он вытащил свой член из своих боксёрских шорт.

– Хотя мне от него никакого толку, – засмеялся он.

Я обратил внимание, что его елда покрыта сухими струпьями, значит, заживает:

– Похоже, подсыхают, Джонни, гнойники, типа.

– Ага. Я решил больше не колоться и пересесть на метадон с циклозином. Когда я увидел эту культю, то подумал, что у меня появился ещё один шанс, новое место доступа, но этот коновал сказал мне: «Забудь. Только вставишь туда иглу, и тебе пиздец». А оздоровительное лечение – это классно. Белый Лебедь разработал план: встать на ноги, спрыгнуть с наркоты и стать настоящим барыгой – не колоться, а только торговать, – он оттянул пояс и забросил свой покрытый паршой прибор обратно в шорты.

– Лучше бы тебе подвязать с этим, – советую я ему. Но он пропускает мои слова мимо ушей.

– Нее‑а, мне нужна хуева груда капусты, а потом можно и в Бангкок.

У чувака уже и ноги нет, а он всё не может расстаться со своей мечтой о Таиланде.

– Запомни, – сказал он, – я не хочу ждать, пока приеду в Таиланд, чтобы там поебаться. Главное – постепенно сокращать дозняк. Тут на днях, когда сестра пришла на перевязку, мой зашевелился. Старая калоша и всё такое, а я сидел, как пацан, зажав залупу в кулаке.

– Тебе б только встать на ноги, Джонни, – подбадриваю я его.

– Хуя тебе! Кто захочет ебаться с одноногим? Мне придётся им платить – полный крах Белого Лебедя! Но всё равно, чувихам лучше платить. Строить ёбаные отношения на чисто деловой основе, – в его голосе звучала горечь. – Дрючишь Келли?

– Не, она щас тут, – мне не понравилось, как он спросил, и не понравилось, как я ответил.

– Тут на днях заходила эта сука Элисон, – сказал он, раскрывая причину своей злобы. Эли и Келли были лучшими подругами.

– Правда?

– Посмареть шоу уродцев, бля, – он кивает на свой забинтованный обрубок.

– Перестань, Джонни, Эли не такая.

Он снова смеётся, доставая диетическую колу без кофеина, отрывает кольцо и делает глоток.

– В холодильнике есть ещё одна, – предлагает он, показывая на кухню. Я отрицательно качаю головой.

– Ага, заходила тут на днях. Несколько недель назад. Ну, я и говорю: «А как насчёт минета, цыпка?» В память о прошлом. В смысле, это самое меньшее, что она могла б сделать для Матери‑Настоятельницы, для Белого Лебедя, который столько раз её выручал, бля. Эта бессердечная стерва обломала меня, – он с отвращением покачал головой. – Я ни разу не завалил эту шлюшку, сечёшь? Ни разу в жизни. Даже когда она была на кумарах. Одно время она готова была отдаться за дозняк.