– Они играли в посещение фальконеров, – поставила всех в известность, Нидорис. – Где могла он‑девочка этому научиться? Должны ли мы обращаться с ней как с молодым фальконером?

Старейшие, волшебница и старшая пастушка принялись совещаться. Послали за Раннульф. Арона расслышала, как он‑девочка говорила:

– Она это начала!

Помощница хранительницы записей отложила исписанную дощечку и потянулась за новой. Но ее стопки табличек не было.

– Эгил? – рассердилась она. Он ответил ей взглядом. – Дай мне одну из моих дощечек, – вежливо попросила она.

– Тебе они для этого не нужны, – отрезал он.

– Нет, нужны, – возразила Арона, и когда он даже не пошевелился, протянула руку, чтобы взять самой. И, потеряв равновесие, упала ему на колени. Он схватил ее и сжал, ткнувшись носом ей в ухо.

– Эгил! – строго потребовала она. – Отпусти меня и дай табличку!

– Хранительница! – Голос старейшей прозвучал в гомоне толпы, как ледяной ветер с Соколиного утеса. –Ты что‑то хочешь сказать на этом собрании?

Бесконечно униженная, Арона объяснила:

– Эгил, дочь Элизабет, не отдает мои таблички и играет со мной. Скажи ему, что сейчас не время для детских игр.

Эгил выпустил ее и вежливо протянул три таблички, сказав негромко, но внятно:

– Нужно только попросить, моя дорогая.

– Я не твоя дорогая! – сердито прошептала она, возвращаясь на свое место, едва не в слезах от стыда и гнева. И едва успела услышать решение старейших о том, что Раннульф, дочь Элен, должна прекратить свои болезненные игры с Шаннингом – как с молодым фальконером, – а госпожа Бирка должна поговорить с госпожой Элен о том, что мальчика нужно научить тому, чего он еще не знает.

Следующий вопрос – нужно ли позволять пришелицам встречаться с торговцами извне? Он вызвал целую бурю замечаний, и старейшей пришлось встать и утихомирить спорящих.

– Нет, никогда! У нас достаточно с ними хлопот!

– Что если об этом узнают фальконеры?

– Что если чужаков станет еще больше?

Аста, дочь Леннис, впервые, насколько все помнили, подняла руку на деревенском собрании.

– Я думаю, – промолвила она дрожащим голосом, – мы многому можем научиться у торговцев и чужаков. Посмотрите, как они помогли нам после Поворота! Они знают то, чего мы не знаем.

– Это не имеет никакого отношения к этому делу, –возразила Ната, дочь Лорин.

– Только попробуй приди домой, молодая женщина! – проворчала Леннис, которая всегда была на стороне изоляционистов.

Тогда поднял руку Эгил.

– А если у нас есть семьи, которые нас разыскивают? – задал он вопрос. – Разве не нужно сообщить им, что мы живы и благополучно живем здесь?

– Хорошая мысль! – выкрикнул кто‑то, и снова разразился спор. Он бушевал около часа, Арона тем временем ела яблоки и делала записи. Эгил наклонился к ней и прошептал:

– Похоже на стаю кур, когда в курятник забралась лиса.

– У тебя есть что сказать на этом собрании, хранительница? – ледяным тоном спросила Арона.

– Ты говоришь, как ограниченные мстительные девицы, которые вечно таскают друг друга за волосы, –разочарованно ответил он. – Я думал, ты лучше других. – Он замолчал, потому что к старейшим подошла Хуана, дочь Гунтира. По другую сторону от нее стояла Нориэль, дочь Аурики, она опустила голову и мяла в больших руках головной шарф. Старейшая взяла веретено.

Госпожа Нориэль подняла голову. Она выглядела так, словно готова была заплакать.