Он встал.

– Сядьте, – со вздохом сказал Смит. – Ну, почему наши беседы всегда оканчиваются одним и тем же?

– Потому что вы всегда первым делом наскакиваете на меня за то, что я не сижу где нибудь в кустах, – ответил Римо. – Это же пляж. Джерси. Половина из тех, кто тут торчит, – местные политиканы. И все они смотрят на океан с единственной мыслью, как его себе заполучить. А вторая половина – федеральные агенты, которые следят за этими политиканами. И я тут никому не нужен.

Римо посмотрел на Смита, затем на белокурую девочку в красном купальнике. Она сидела на корточках возле своего песчаного замка. Губы ее шевелились: увлекшись игрой, она разговаривала сама с собой. Римо улыбнулся. Все таки хорошо, когда делаешь для кого нибудь что то хорошее. Может, он и вправду хороший?

– О чем вы хотели поговорить? – спросил он Смита.

– О Руби.

Руби, Руби Джексон Гонзалес, светлокожая мулатка, была у Смита в помощницах. Не считая Смита, Римо и того, кто в данный момент был президентом Соединенных Штатов, она была единственным человеком, знавшим о существовании секретной организации КЮРЕ, созданной несколько лет тому назад с целью борьбы с преступностью в обход некоторых положений закона. И Римо был ее карающей десницей.

Думая о Руби, он вспомнил ее визгливый, режущий уши голос и сказал Смиту:

– И слышать об этом не хочу. Это ваша забота. Вы ее нанимали. Она что, хочет свергнуть вас и завладеть акциями предприятия?

– Она хочет уволиться, – ответил Смит. Руки его лежали на «дипломате», который он держал на коленях, и Римо подумал, что ему вряд ли удастся припомнить случай, когда Смит показывался где либо без этого «дипломата», и ему очень захотелось узнать, что он там такое держит. Можно было подумать, что это часть его костюма: брюки, жилет, пиджак и «дипломат».

– Ну и что? – сказал Римо. – Пусть себе увольняется. Мне уже надоело без конца слушать ее визг.

– Не все так просто, – ответил Смит. В действительности так оно и было. Римо это понимал. Кем бы ни был тот, кто знал о существовании КЮРЕ, но не работал в ней, создавал для организации слишком большие трудности и представлял собой слишком большую угрозу.

– А почему она хочет уволиться? – поинтересовался Римо.

– Говорит, что ей скучно. Работа нудная. Она хочет снова заняться изготовлением париков и зарабатывать настоящие деньги.

– Ну, так предложите ей побольше, – посоветовал Римо.

– Уже предлагал.

– И что?

– Говорит, что на всем свете не хватит денег, чтобы сделать эту работу менее скучной.

– Что то непохоже на Руби, – заметил Римо. – Она любит деньги. Видимо, ей действительно скучно. – Он посмотрел на девочку, которая то засовывала, то вытаскивала свою маленькую ручку из окон замка, играя в какие то воображаемые приключения, порожденные ее детской фантазией. – Хотите, чтобы я с ней поговорил?

– Нет, – ответил Смит.

– А что же?

– Я хочу, чтобы вы... убрали ее.

Римо резко повернулся и посмотрел на Смита. Лицо у того было как всегда непроницаемым, взгляд устремлен на серую воду.

– Руби?! – переспросил Римо. – Вы хотите, чтобы я ее убил?!

Он продолжал испытующе вглядываться в лицо Смита, но его выражение оставалось неизменным – бесстрастным и спокойным, как море в тихую погоду. Тот коротко кивнул.

– Замечательно, – с горечью произнес Римо. – Речь идет о том, чтобы убить человека, а он сидит тут и кивает. Да к тому же своего. Вы что, забыли? Ведь Руби когда то спасла меня и Чиуна! А Вы сидите тут, как серая мумия, и киваете.