— Но это безумие, полковник. Вам нужно провести в постели несколько дней.

— После Ченселлорсвилля я три дня ездил с осколком от мины в левой ноге, — сказал Клей. — Насколько я помню, там не было кровати — на много миль вокруг. — Он пожал плечами. — В любом случае мне нужно выглядеть настолько нормально, насколько это возможно, на тот случай, если к нам заявятся какие-нибудь нежданные гости. Нельзя, чтобы они застали меня в постели с огнестрельной раной.

Джошуа вздохнул, лицо у него было встревоженное.

— В этом вы правы, полковник. — Он сокрушенно покачал головой, открывая дверь. — Я знал, что дело осложнится. У меня с самого начала было такое предчувствие.

Клей пролежал еще час, прежде чем Джошуа вернулся в комнату, помог ему встать с кровати и спуститься на кухню, где перед гудящим пламенем дымилось корыто.

Он с полчаса отмокал в нем, высунув раненую руку из воды, и выпил две чашки кофе с бренди. Потом он вытерся, и Джошуа помог ему одеть свежее белье. Осторожно продев раненую руку в рукав твидовой куртки для верховой езды, Клей сел за стол, чтобы поесть.

Когда он заканчивал трапезу, снаружи послышался стук копыт по булыжникам, и Джошуа быстро подошел к окну. Затем обернулся с облегчением:

— Это мальчик на пони, полковник. Раньше я никогда его не видел.

Клей нахмурился:

— Думаю, сейчас выяснится, что это нарочный от мисс Гамильтон. Впусти его.

Джошуа открыл дверь и мальчик нерешительно зашел внутрь — лет тринадцати, долговязый для своего возраста, веснушчатое смышленое лицо увенчивала копна рыжих волос.

— Ты, наверное, Джозеф, — сказал Клей. — У тебя есть для меня письмо?

Парень кивнул:

— Если вы — полковник Фитцджеральд, сэр. — Из внутреннего кармана своей поношенной твидовой куртки он достал конверт, запечатанный красным сургучом. — Мисс Гамильтон просила меня доставить это вам и никому не говорить.

Клей вскрыл письмо столовым ножом, и, пока читал, лицо его помрачнело. Затем сунул письмо себе в карман и поднялся на ноги.

— Седлай для меня Пегин, — сказал он Джошуа. — Я уезжаю.

В какой-то момент у Джошуа был такой вид, будто он хотел поспорить, но потом он, похоже, решил оставить эту затею и вышел из комнаты.

Клей достал полсоверена, держа его между большим и указательным пальцем.

— Ты знаешь, что это? — Глаза мальчика округлились, и он кивнул. — Вернешься через три часа и доставишь мисс Гамильтон письмо от меня, и я дам тебе еще один — для пары.

Он подбросил монетку в воздух, и мальчик ловко поймал ее в шляпу.

— Я буду здесь, сэр, можете не сомневаться, — сказал он с усмешкой и исчез за дверью.

Клей поднялся в свою спальню за шляпой и «драгуном», а когда снова спустился вниз, Пегин была оседлана и ждала его.

Пока Клей усаживался на лошадь, Джошуа сказал:

— Вы уверены, что я не могу поехать с вами, полковник? По-моему, вы неважно выглядите.

Клей покачал головой:

— Если мне хоть немного повезет, то я вернусь через пару часов. Я собираюсь повидаться с Шоном Роганом. Я все тебе расскажу, когда вернусь.

Листья с буковых деревьев устилали тропу перед ним, когда он выбирался из лощины. Он ехал, засунув левую руку глубоко в карман куртки, чтобы поддерживать руку, которой вообще-то следовало бы висеть на перевязи, и старался направить мысли в нужное русло, с тем чтобы забыть о размеренной, не стихающей пульсации в ране.

Было тихое осеннее утро с запахом древесного дыма в воздухе и особой, тяжелой неподвижностью во всем. Он предоставил Пегин самой выбирать дорогу и прогромыхал по сухим листьям вдоль тропы, не остановившись даже увидев Мартина Рогана, выехавшего из-за буковых деревьев наверху лощины и помахавшего рукой.