При первом же прикосновении иглы он погрузился в благословенный мрак.
Глава 10
Когда Клей очнулся, отсветы пламени корчились и извивались на потолке его спальни, принимая самые причудливые очертания. Какое-то время он лежал в полном неведении, а потом вспомнил, и боль захлестнула его, когда он попробовал пошевелить левой рукой.
Он застонал, и тут же холодная ладонь легла ему на лоб. Повернув голову, он обнаружил, что у кровати сидит Джоанна и лицо ее наполовину скрыто полумраком.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— В данный момент не слишком хорошо. Который сейчас час?
Услышав, что почти два часа, он полежал молча, стараясь сосредоточиться на предыдущих событиях, и через некоторое время произнес:
— Надеюсь, они освободили Берка?
Она кивнула:
— Как только приехал Кевин.
Снова наступило непродолжительное молчание, потом он спросил:
— Как ты узнала про меня?
Она пожала плечами:
— На этот раз тебе не приходилось особенно рассчитывать на то, чтобы сохранить все в тайне, — во всяком случае, от Роганов или от меня. Все было настолько очевидно… Кевин первый смекнул, что к чему. Он узнал Пегин.
Клей вздохнул:
— Рано или поздно это должно было выйти наружу.
— Что толкнуло тебя на это?
Он покачал головой:
— Я и сам толком не знаю. Поначалу я пытался убедить себя, что это из-за Марли, что его нужно проучить. Но теперь я не уверен. Кевин Роган как-то сказал мне, что ни один человек не может жить в этой стране и сохранять нейтралитет, что рано или поздно мне придется встать на чью-то сторону или уехать, — и он был прав. То, что я здесь увидел, — грязь, нищета, деградация — порождено людьми вроде твоего дяди и Марли. Я презираю их и все, что они отстаивают.
Джоанна стиснула его руку, и слезы заблестели в ее глазах.
— Я знаю, Клей, я знаю. Но что ты можешь сделать? Разве кто-то может с этим что-то сделать? За такими людьми, как мой дядя и Марли, — авторитет закона и мощь британской нации. Ты военный человек. Положа руку на сердце, неужели ты думаешь, что у Ирландии есть хоть малейшая надежда завоевать свободу силой оружия?
Он покачал головой:
— Конечно нет, но есть другие способы. Если поднять голос, и достаточно громкий, возможно, англичане сами как-то изменят положение вещей. Мне с трудом верится, что ваш дядя и Марли — типичное явление.
— И все-таки такие люди, как Кевин Роган, продолжат борьбу, — сказала она. — Фении восстанут если не в этом году, то в следующем. Невиновные будут гибнуть наряду с виноватыми, одно бесчинство будет сменяться другим до тех пор, пока та малая толика сочувствия, которую способна вызвать к себе Ирландия, не улетучится.
В глубине души он понимал: то, что она говорит, — правда, и, тронутый отчаянием в ее голосе, взял ее руку и мягко сказал:
— Всегда есть надежда — то единственное, ради чего этим людям стоить жить. Ради этого и из гордости за свой народ.
Она откинула прядь темных волос со лба и встала:
— Мне нужно идти. Даже если мой дядя вернулся домой, вместо того чтобы продолжить путь в Голуэй, возможно, мне повезет, и я сумею пробраться в свою комнату никем не замеченной. Я живу в западном крыле, в некотором удалении от его комнаты, и у меня есть ключ от маленькой двери, которая ведет на конюшенный двор.
— А что с Кевином? — спросил он. — Он уехал?
Она кивнула:
— Он знает место в паре миль от фермы, где будет в безопасности день-два.
— Им нужно отправить его из страны как можно быстрее. |