Коляска, съехав с дороги, остановилась, пропуская полки.

— Так вы, генерал, говорите, что бунтовщики остались без вожаков?

— Да!

— Хорошо… Поручик! — крикнул полковник.

К коляске подскакал молодой поручик, лихо осадил танцующего жеребца.

— Передайте мой приказ: пехоте развернуться и оцепить лагерь бунтовщиков. Донцам рысью выйти вон туда, чтоб отрезать дорогу в крепость. — Михайлов указал на опушку дубового леса. — Пушки направить на бунтовщиков!

Отдав приказ, полковник откинулся на подушки.

Запели трубы. По колонне передавали команду. Полки перестраивались, занимая исходные позиции. Видно стало, как в лагере повстанцев забегали, засуетились. Часть казаков устремилась в крепость, но дорогу им уже преградили донцы.

Загрохотали пушки, засвистела картечь. Казаки заметались по лагерю.

— Так, так, — потирая руки шептал Котляревский.

— Поручик! — снова позвал полковник. — Поезжайте и прикажите бунтовщикам сложить оружие!

Манерно подскакивая в седле, поручик поскакал к лагерю. Вскоре он вернулся:

— Оружие сложить отказались, ваше превосходительство!

— Пушки! — рявкнул Михайлов.

Обстрел убил в казаках страх и пробудил ожесточение.

Пушки умолкли минут через десять.

— Донцов в атаку! — приказал Михайлов.

Пригнувшись к косматым гривам, донцы развернулись лавой и, выставив пики, помчались на казацкий стан.

Земля дрожала от конского топота. Но вдруг из‑за возов раздался дружный казачий залп, вырвавший из сёдел многих всадников. Залп повторился. Донцы смешались, поворотили коней, поскакали назад.

— Позор! — Михайлов покраснел от гнева. Выскочил из экипажа, затопал, ногами. — Пушки! Пушки!..

Котляревский со злорадством смотрел на бесновавшегося полковника.

«Что, выкусил! — думал он, испытывая сейчас странное благоволение к бунтовщикам. — Это тебе не безоружные мужики! Это — казаки–черноморцы».

Вновь загрохотала артиллерия. Ядра падали в казачьем лагере, визжала картечь.

Наконец полковник махнул рукой.

— Прекратить!

И к повстанцам опять поскакал поручик. В ожидании его возвращения Михайлов нетерпеливо выстукивал ножнами шашки по коляске. Поручик скоро вернулся с ответом.

— Просят дать подумать!

— Обождем! Как вы, не против? — повернул полковник к Котляревскому.

Тот пожал плечами.

Заложив руки за спину, Михайлов несколько раз прошёлся около коляски, нетерпеливо поглядывая на казачий лагерь. Наконец из лагеря вышло два казака с пикой, на конце которой болталась белая тряпка.

— Поручик, прикажите всем бунтовщикам выйти из‑за возов и построиться!

Не прошло и часа, как черноморцы выстроились близ берега Кубани. Они стояли хмурые и подавленные, окружённые со всех сторон солдатами и донцами. Прямо им в лица смотрели жер ла пушек.

Подкатила коляска. Полковник поднялся, оглядел ряды черноморцев.

— Продали нас! — донёсся до Михайлова голос из рядов.

— Наших послов, мабуть, тоже уже повязали!

По строю прокатилась волна возмущения.

— Прекратить разговоры! — резким фальцетом выкрикнул полковник.

К нему подбежали штабс–капитан и два прапорщика.

— Каждого десятого! — лицо Михайлова покрылось красными пятнами.

Капитан и прапорщик двинулись вдоль ряда.

— Первый… второй… третий… пятый… восьмой… десятый… Выходи!

Тот, на кого указывал капитан, выходил из строя. Наконец штабс–капитан и прапорщики закончили обход. Полковник отдал команду, и три роты оцепили две сотни казаков, выведенных из строя.