Шардаш натянуто улыбнулся, заверил — так, бессмыслица для тренировки голоса.

— Тревеус, мне пять лет? — адептка подошла и отобрала пергамент. — То, что ты зол, я прекрасно знаю. И про позы тоже догадываюсь.

— Откуда, если не секрет? — усмехнулся Шардаш, заметив, как залились румянцем щёки Мериам. — Судя по нашему общению, ты ни одной не знаешь.

Адептка пресекла попытки уйти от темы и потребовала сказать, что нужно королеве Раймунде, и какой кулон требует Темнейший.

— Использовать они меня хотят, только и всего. Одному фамильный артефакт дроу потребовался, другой — злосчастный перстень. Пошли они оба, Мериам, давай глинтвейн пить, а то остыл совсем. И в голову не бери. Впутывать тебя не собираюсь, сам разберусь. Предновогодних каникул хватит.

Воспользовавшись кратковременным замешательством Мериам, Шардаш вернул письмо королевы. Не дав адептке произнести ни слова, профессор поцеловал и успокоил девушку, сведя всё к безобидному поручению. О том, что проведёт каникулы вне Бонбриджа, Шардаш умолчал. Долг Темнейшему придётся возвращать, хочет этого профессор или нет. Хорошо, всё же, что Мериам решила посвятить дни отдыха учёбе. Для профессора хорошо, потому что расстраивать адептку и отказываться от поездки к её родным, он не хотел. А так будто бы к своей семье уехал. Заодно и с магистром переговорит. Кулон хранился у дроу, а Асварус имеет к ним непосредственное отношение, как бы ни старался казаться светлым. Безусловно, кожа у него слишком светлая для дроу, но магистр альбинос, а у альбиносов всё особенное. Да и не вышла бы что тёмная эльфийка замуж за обычного эльфа, даже головы в его сторону не повернула бы.

Стоило посоветоваться с Асварусом и насчёт королевы. Одно профессор знал точно: никакой перстень он красть не станет, потому что хочет жить.

Слушая Шардаша, Мериам постепенно успокоилась, поверила, что тому ничего не грозит. Профессор солгал, будто кулон надо всего лишь активировать.

Допив вторую кружку горячего напитка, адептка пододвинула кресло ближе к Шардашу, а потом с лёгкой руки профессора оказалась у него на коленях. Не испытывая никакого стеснения, она потёрлась подбородком о его подбородок и с ногами устроилась частично на подлокотнике, частично на животе профессора. Тот не возражал, поглаживал её ноги в тёплых чулках: ботинки Мериам сняла, и целовал пальцы.

— Не останешься? — с надеждой спросил он, когда адептка, взглянув на карманные часы Шардаша, заторопилась к себе. Ей не хотелось будить Инессу.

— Ты же не сможешь просто полежать рядом, — вздохнула Мериам, неторопливо зашнуровывая ботинки. — А если сможешь, весь изведёшься.

Шардаш опустил глаза и сказал, что скучает по тем дням, когда она лежала рядом и обнимала. Адептка заколебалась. С одной стороны, спать, уткнувшись в шею профессора, так приятно, а, с другой стороны, он мужчина, которому хотелось большего.

— Нет, — наконец твёрдо заявила она. — Мне тебя жалко. Потом, Тревеус. У тебя это обязательно будет. Уже в следующем году, — поспешила добавить Мериам.

— Надеюсь, доживу, — кисло улыбнулся Шардаш и отправился её провожать.

Не удержавшись, расцеловал на лестничной площадке и, с трудом заставив себя оторваться от губ адептки, пожелал добрых ночей.

Мериам не давал покоя кулон Хорта. Она понимала, в такие дела лучше не лезть, но убеждала себя, что просто удовлетворит любопытство. К сожалению, школьная библиотека ничем помочь не смогла: те немногие справочники, что были по артефакторике, кто-то забрал. Судя по молчанию архивариуса, кто-то из преподавателей, потому как на руки адептам контрольные экземпляры бы не выдали, да ещё без залога.