– Це у вас, у Моранычей, правила такие? – озадачилась Даринка.

– На все есть правила, – согласился Митя. – Не являться в чужой дом без приглашения, например, не только на виталийцев распространяется.

– А ты меня звал – хиба забул? Так и сказал – придешь к нам в дом… – напомнила Даринка разговор в бараке.

Митя тяжко вздохнул: он вредничал, а она взяла и явилась! Вот же… неугомонная девка.

– Ты куда во время боя делась?

– А должна была участвовать? Без мэнэ – аж нияк? – Даринка поглядела на него удивленно. – Знамо, сбегла. Заодно уж подывылась, куды варяги дернули.

– И куда? – равнодушно поинтересовался Митя.

– Живые – почитай, никуда, мертвяки их загрызли. А мертвяки сюды идуть.

– Как… сюды… То есть сюда? – вскинулся Митя.

– Медленно. Но верно. Може, по тебе соскучились?

Митя вскочил и ринулся к дверям.

* * *

Аркадий Валерьянович сбежал вниз по лестнице и нырнул в проход к кухне. Возившаяся у плиты Леська только глянула на него и тут же протянула сверток. От уже замаслившейся бумаги духовито тянуло печеным мясом. Аркадий Валерьянович только благодарно кивнул: в свидетельницы девчонка больше не нужна, раз Митька медведя нашел, а вот прислуга выйдет вполне приличная. Сообразительная. Подхватил из плетенки пирожок и, неприлично – на ходу – грызя подчерствевшее тесто, заторопился к выходу. В городе его ждала бездна дел и проблем. Если Митька прав и Лаппо-Данилевские и впрямь замешаны, искать доказательства надо сейчас, потом и вовсе следов не останется. А где искать, кого допрашивать?

– Аркадий! – заполошный возглас заставил его остановиться.

Надо же, чуть в сестру не врезался… И зачем она тут прячется?

– Он сознался? – нервно сжимая пальцы, спросила Людмила. Из-за ее спины выглядывала Ниночка.

– Да сознается он, как же… – отмахнулся Меркулов. Ожидать от господина Лаппо-Данилевского признания глупо. Надо исследовать труп цыгана…

– Неужели посмел отпираться? Ах, негодный мальчишка!

Да, этот его манерный сын, Алексей… Возможно, удастся надавить на него…

– Мы еще не разговаривали, – отмахнулся Меркулов от сестры.

– Как… не разговаривали? Мы слышали, как ты на него кричал!

– На кого? – Аркадий Валерьянович удивленно воззрился на сестру. – А, на Митю… Да, отправь к нему горничную, пусть сделают ванну и чаю с медом, – уже направляясь к двери, распорядился он и удивился вспыхнувшему на лице сестры изумлению.

– Ось-ось, видно понимающего человека, я теж так сказал – чаю! По первому разу-то самое оно! – Старшина Потапенко торопливо взбегал навстречу по ступенькам парадного крыльца. – Постарше был бы, я б ему водки плеснул, а то ж молодый совсем хлопец – и надо же, столько тех чертей рогатых уколошкал! Кабы не он да Урусов, добрались бы до гимназисточек да на драккары уволокли. Верно вам говорю, извиняюсь, конечно, перед дамами за такие неподходящие для нежных ушек разговоры, – зачастил старшина, заметив стоящую в глубине темной прихожей Людмилу и прижавшуюся к ней Ниночку. – А я к вам чего приехал-то, пане Аркадию! Мертвяки у нас. Повставали ти кляти варяги, мало нам с ними, живыми, хлопот было, теперь ще мертвые. Вы ж знаете, як их того… Бо Моранчей в губернии нема, а стервецов тих клятых багато!

– Погодите… – слегка ошеломленный потоком слов, помотал головой Меркулов. – Что вы говорили… Кто кого… уколошкал? Как?

– Так сынок ваш, варягов, топором, – обстоятельно пояснил старшина.