|
Но если ему так хочется… Вокруг них раздавались обрывки оживленной беседы и позвякивание бокалов. – …Я сбросила четырнадцать фунтов , а потом открыла эту божественную пекарню, и вот они все опять на мне… – …Пыталась объяснить, что не заметила красного сигнала светофора, потому что спешила к мужу, он у меня, видите ли, член кабинета министров… – …Отдаю должное “Тайме”, даже вранье у них получается интересно… – …Нет, правда, эти торонтцы просто несносны, у них своего рода культурное несварение, что ли… – …Так вот, я ему и говорю: если нам нужны дурацкие законы по поводу алкоголя, это наше личное дело, а вот вы сами попробуйте воспользоваться телефоном в вашем Лондоне… – …По моему, тибетцы просто прелесть, есть в них что то от пещерного человека… – …Обратили внимание, насколько быстрее универмаги теперь присылают счета? В свое время можно было свободно рассчитывать на две недели… – …Нам надо было остановить Гитлера на Рейне, а Хрущева – в Будапеште… – …И не сомневайтесь, если бы мужчины были способны забеременеть, у нас возникло бы куда меньше.., о, спасибо, джин с тоником, пожалуйста… – Когда мы передадим сообщение, – все еще вполголоса сказал Лексингтон, – то объявим, что целью встречи будут торговые переговоры. – Да, – согласился Хауден. – По моему, это наилучший вариант. – Когда вы информируете кабинет? – Еще не решил. Думал сначала попробовать в комитете обороны. Хотелось бы посмотреть на реакцию. – Хауден угрюмо усмехнулся. – Не все так тонко разбираются в международных отношениях, как вы, Артур. – Да, у меня, видимо, есть кое какие преимущества. – Лексингтон помолчал, его добродушное лицо стало задумчивым, в глазах светился вопрос. – Но даже при этом к самой идее придется привыкать долго и трудно. – Верно, – подтвердил Джеймс Хауден. – Этого и следовало ожидать. Они расстались, и премьер министр вновь присоединился к группе высокопоставленных лиц. Его превосходительство как раз обращался со словами соболезнования к члену кабинета, чей отец скончался неделю назад. Через несколько шагов он уже поздравлял другого, чья дочь была удостоена отличия за академические успехи. “Хорошо это у старика получается, – подумалось Хаудену, – любезность и достоинство в точно выверенных пропорциях; ему удается не переусердствовать ни в том, ни в другом”. Тут же Джеймс Хауден поймал себя на том, что пытается прикинуть, сколько еще продержится в Канаде культ королей, королев и королевского наместника. В конце концов страна, конечно, вырвется из объятий британской монархии – подобно тому, как она сбросила с себя бремя правления британского парламента. Сама атмосфера королевского двора – вычурный протокол, раззолоченные кареты, придворные лакеи, золотые обеденные сервизы – давно отстала от времени, особенно в Северной Америке. Уже сейчас добрая часть связанных с троном церемоний казалась довольно смешной и забавной, словно остроумная головоломка. Но настанет день, а он непременно придет, когда люди станут потешаться открыто, и вот тогда начнется подлинный распад. А возможно, разразится какой нибудь внутридворцовый королевский скандал, и крушение произойдет стремительно как в Британии, так и в Канаде. Эти мысли о королях, королевах и монархии напомнили ему о вопросе, который он должен сегодня обязательно поднять. Их группка приостановилась, и, уводя генерал губернатора от остальных, Хауден спросил: – Насколько известно, сэр, вы ведь в следующем месяце отбываете в Англию? Официальное “сэр” было лишь данью приличиям. |
