Тюрьма, ясное дело, была пуста. Лошади беглецов были на месте, а вот вороных коджабаши не было. Охранники утверждали, что они исчезли таким же непостижимым образом, что и сами преступники.

— А сейчас давайте поищем деньги и другой сюртук. Пойдем к его жене.

Мы оба вступили внутрь дома, куда до нас доступ был заказан всем, кроме хозяина. Дверь вела в небольшую прихожую, где стояли стол и несколько стульев. Вдоль стены лежал ковер для посетителей, желающих усесться по-восточному. На столе стояла лампа, а рядом сидела пожилая женщина.

— Это жена, — сказал преступник.

Ее лицо было напряжено и выражало испуг. Она выжидающе смотрела на нас. Я решительно подошел к ней и, стукнув прикладом об пол, спросил строго:

— Где сюртук твоего мужа?

Она уже была готова соврать, но мой тон испугал ее, и женщина сразу указала на вторую дверь:

— В ящике.

— Неси сюда!

Она вышла в дверь. Я слышал, как хлопает дверца, потом она появилась с одеждой. Я развернул ее. Куска с левого бока не было, и, когда я приставил свой кусок к этому, он занял свое место. Женщина наблюдала за моими действиями с расширенными от ужаса глазами.

— Принеси деньги! — приказал я ей тем же начальственным тоном.

— Какие деньги? — спросила она потерянно.

— Те, что твой муж получил недавно от Мубарека. Где они?

— И побыстрей! — строго добавил мой спутник.

Она была так напугана, что дрожащим голосом сообщила:

— Тоже в ящике.

— Неси!

Она снова пошла в темную комнату, но на этот раз поиски длились дольше. Деньги были запрятаны глубоко в ящике, в старом рваном тюрбане. Судья посчитал сумму, она соответствовала той, что назвала травница.

— Что с ними делать? — спросил я.

— Я конфискую их.

— Конечно. Надо отослать их в верховный суд.

— Да, утром. Пойдем?

— Погоди, мне надо перемолвиться словом с этой женщиной, которая, если скажет неправду, будет наказана. Наказание палками для женщины в таком возрасте вещь особо неприятная.

Тут она опустилась на пол, подняла руки и закричала:

— Не надо палок, не надо палок! Большой, великий эфенди! Я вижу, что все уже провалилось, и скажу правду.

— Тогда вставай, на колени опускаются только перед Аллахом. Правда, что твой муж помог бежать этим четверым?

— Это так.

— И отдал им своих вороных?

— Всех четырех.

— Куда они поехали?

— В… в… Радовиш. — Она запнулась, наверняка что-то не договаривая.

Поэтому я ей приказал:

— Говори все! Почему ты не говоришь о других местах? Если ты говоришь неправду, я положу тебя на лавку и выпорю.

— Господин, я все скажу. После Радовиша они собирались в Збаганцы.

— К мяснику Чураку, который там живет?

— Да, к нему.

— А потом в хижину в ущелье?

— Господин, ты и ее знаешь?

— Дальше!

— Больше мне муж ничего не говорил.

— Но он знает Жута.

— Наверное, но я его не знаю.

— У него со старым Мубареком свои счеты.

— Я не знаю, чем они занимались, — Мубарек чаще приходил к нам по ночам.

— Ты видела сегодня арестованных? Кого-нибудь из них знаешь?

— Только одного, он бывал у нас.

— Манах эль-Барша?

— Я не знаю его имени. Он торговец из Юкуба, вот и все.

— А кто такие аладжи тебе известно?

— Нет.