Изменить размер шрифта - +

— А кто такие аладжи тебе известно?

— Нет.

— Остальные двое — кто они?

— Это штиптары, самые отпетые негодяи, какие только среди них встречаются, — двое братьев, которые стреляют без промаха. У них есть гайдукский топорик, который всегда попадает в цель, как будто его бросает сам шайтан.

— Где они в основном обитают?

— Они везде, где можно кого-то ограбить или убить.

— Здесь они появлялись?

— В Остромдже — нет. Только в окрестностях. Там мы их видели в коджане. Это недалеко отсюда, в десяти часах езды верхом.

— Ты, похоже, хорошо знаешь эти места?

— Нет, что ты, я приблизительно говорю.

— Откуда родом оба брата, ты не знаешь?

— Говорят, они оба прибыли из Какандел, с гор Шар-Даг, где живут штиптары.

— Почему их называют аладжи?

— Потому что они скачут на двух конях. Это не лошади, а дьяволы, как и их хозяева. Наверное, они родились в тринадцатом месяце, в день, когда шайтан спускается с неба. Их хозяева ежедневно дают им на корм страничку Корана, поэтому они недосягаемы для пуль, быстры, как молнии, заговорены против болезней и ядов. О, беда! Что, если Мубарек позовет их, они меня выследят и убьют?!

— И ты веришь в это?

— Конечно, можно такое допустить, потому что обоих видели в наших местах. Будь осторожен. Тридцать человек охраны не помогут тебе против этих двух штиптаров.

— Можешь меня не запугивать, я все равно их не боюсь. Со мной мой защитник и страж — маленький хаджи, ты его видела.

У судьи вытянулось лицо, он поднял брови и спросил:

— Этот коротышка?

— Да, но ты его еще не знаешь.

— Действительно, плеткой он умеет орудовать. Но что сделает плетка против вооруженных злодеев?

— Что тебе сказать? Даже пятьдесят таких парней, как они, ничего не смогут поделать против моего хаджи. Я нахожусь под его защитой, и мне нечего бояться.

— Если ты так думаешь, тебе трудно будет помочь, ты пропал.

— О нет, да будет тебе известно, что хаджи ежедневно съедает не листок, а целую суру Корана. К тому же от его тела отскакивают даже пушечные ядра. Он уже глотал ножи, порох и серу, и все это так же хорошо усваивается, как плов.

Он окинул меня внимательным, изучающим взглядом и спросил:

— Эфенди, ты все это серьезно говоришь?

— Так же серьезно, как лошади обоих штиптаров неуязвимы от пуль!

— В это трудно поверить!

— Лошадей я тоже не видел.

— Это совсем другое дело.

— Нет, то же. Пожалуй, хаджи справится даже с сотней штиптаров.

— А можно его испытать?

— С чего начнем?

— Я выстрелю ему сзади в голову.

— Ну что ж, давай, — сказал я будничным тоном.

— И ты думаешь, он не заметит?

— Заметит, конечно, когда пуля будет отскакивать. Эта же пуля может ранить тебя. Даже если этого не случится, разгневанный хаджи станет наносить удары ножом в разные стороны, и как бы это не повредило твоему здоровью.

— А с чего он так разозлится?

— С твоего неверия. Он очень не любит, когда без его разрешения делают такие вещи.

— Так, выходит, мне лучше не браться за это дело? Или спросить у него разрешения?

— Да, это необходимо.

— Ты знаешь, у меня сейчас много важных дел. Ты уверен в том, что коджабаши виноват?

— Да.

— Тогда я передаю его и обоих стражей, оказавшихся его пособниками, в твои руки.

Быстрый переход