— Так вот, я сделаю ему строгое внушение, что он неуважительно относился к своей одежде, и приговариваю его к штрафу в пятьсот пиастров. Если он не в состоянии представить деньги, я возьму их имуществом. И сейчас оба его охранника примут его под стражу и запрут. Таков закон.
Баши пытался что-то возразить, но мне уже надоело все это представление. Я кивнул троим моим спутникам и удалился.
За воротами стояла женщина, которая приблизилась, как только увидела меня. Это была Набатия.
— Господин, — сказала она, — я ждала тебя. Я боюсь.
— Кого, меня?
— О нет. От тебя нельзя ожидать зла. Я боюсь за свою жизнь.
— Отчего же?
— Я боюсь мести этих господ. Ты кому-нибудь сообщил о том, что я тебе все сообщила?
— Нет, ни слова.
— Спасибо. Я могу быть спокойной?
— Абсолютно. Я позабочусь о том, чтобы тебя никто не тронул. Придет день, и я навещу тебя.
— Эфенди, тебя послал мне Бог, твой приход — как восход солнца. Пусть Аллах даст тебе спокойный сон и счастливые сны!
Она было пошла прочь. Тут я подумал о том, что мне пришло в голову еще на горе. Я снова окликнул ее и спросил:
— Знаешь растение хадад-дерезу?
— Да, оно колючее и на нем горькие ягоды, похожие на перец.
— Оно растет здесь?
— Здесь нет, в Банье.
— Жаль, мне нужны листья.
— Это легко устроить, у аптекаря они должны быть.
— А против каких болезней их применяют?
— Прикладывают на нарывы. Горячая настойка идет на лечение ушей, флюсов, против темноты в глазах и трещин на губах.
— Спасибо тебе, Набатия, я обязательно куплю себе его. У этого растения удивительные свойства, которые я хочу испытать на себе.
На обратном пути оба стражника болтали о тех подвигах, которые они могли бы совершить, повстречайся им четверо разбойников. Я слушал их вполуха.
Придя в наше жилище, мы с Халефом поднялись наверх, но заснуть сразу не смогли. Насыщенный событиями день никак не хотел отпускать память.
— Сиди, — заговорил первым Халеф. — Сколько мы здесь уже пробыли?
— У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь больше, чем необходимо.
— У меня тоже. Что-то местные мне не нравятся. Давай уедем отсюда поскорее — завтра.
— Завтра? Тогда уж сегодня. Завтра уже наступило. Навещу Набатию и сразу уедем.
— Если нас ничто и никто не заставит остаться.
— Я никому не позволю нам помешать.
— Правильно ли я наказал коджабаши плеткой?
— Гм.
— Или же мы должны были спокойно сносить его поведение?
— Нет, в этом случае ты повел себя верно. Он заслужил свое.
— И другой тоже.
— Кого ты имеешь в виду, Халеф?
— Этого казия-муфтия. Такой же мерзавец, как и остальные. Как же я обрадовался, когда ты разрешил мне пустить в ход плетку!
— Дорогой Халеф, ты слишком полагаешься на свою плетку. Пойми, когда-нибудь она может накликать на нас беду.
— Господин, но разве мы не созданы для того, чтобы преодолевать эти опасности?
— Да, до сих пор нам везло.
— И дальше так будет.
— Даже если меня не будет рядом? До сих пор мне удавалось избавлять тебя от врагов. А потом?
— Сиди, об этом я даже думать не хочу. Как только я с тобой расстанусь, считай, мы погибли.
— Это неизбежно: меня зовет моя родина, а тебя — твоя.
— Навсегда?
— Скорее всего. |