|
Никаких особых подвижек на Земле пока не возникало, зато говорилось о массовых религиозных волнениях. Но астрофизики становились в своих прогнозах все более испуганными. «На сегодняшний день можно с уверенностью констатировать, что трещина носит опоясывающий характер и проникает в глубину лунной коры как минимум на десятки, если не сотни километров. Чрезвычайно странным выглядит тот факт, что спутник не сходит с орбиты и даже не меняет ее. Однако характер поражения Луны указывает на крайне неблагоприятный для человечества, но весьма вероятный ход событий по дальнейшему углублению разлома – каждый час трещина расширяется примерно на пятьдесят километров. С такой скоростью распространения через неделю земной спутник разломится на части, и либо мы получим несколько маленьких лун, либо осколки достигнут поверхности нашей планеты, и наступит глобальный катаклизм, как во времена вымирания драконов… Извините, динозавров».
– Что? – очень странное совпадение с речью Лазаревского. Совпадение ли? Борис повернулся и пристально посмотрел на меня: – Майкл, не волнуйся ты так. Прикроем. Мы таких дел уже раскрутили – вагон и маленькую тележку. Ничего не бойся, просто веди себя спокойно, и все будет хорошо. Я отмахнулся. Такие знакомые, родные и близкие мир, город – вдруг стали чужими и пугающими. Я начал понимать, что никак не могу разобраться в происходящем. Лазаревский не просто сдвинул мое восприятие, он выбил меня из текущей колеи, да еще и вдобавок расшатал само пространство. Стоп, не много ли я ему достижений приписываю? Мы прибыли. Народу на станции было немного, вход в подсобку находился на том самом месте, где и было обещано. Марина и Борис сказали, что постараются держаться чуть поодаль, и я толк нул дверь. Она свободно открылась. Я оглянулся. Проходящим мимо гражданам, казалось, не было никакого дела до темного прохода. Особо задерживаться я, однако, не стал – вдруг еще наряд милиции появится – и нырнул в душное помещение. Через некоторое время дверь за мной захлопнулась – это вошли детективы. Тусклый свет от лампочек накаливания очерчивал длинный, уходящий вправо коридор, заваленный всяким барахлом. Я едва не грохнулся, споткнувшись о гору лопат, потом зацепился за моток кабеля – здесь не убирались, похоже, долгие годы. Альтернативных путей и поворотов не было, так что я просто медленно шел вперед. Мусор под ногами вдруг пропал, и коридор приобрел странное обаяние свежепостроенного, однако пока не отремонтированного жилища. Шероховатые стены, отсутствие стяжки на полу, но при этом явные следы влажной уборки. Воздух стал чище и даже света, вроде бы, прибавилось. Помещение изгибалось, по форме напоминая букву S, но конца и края ему, казалось, не будет. Я взглянул на часы – мы шли уже минут десять. Еще через четверть часа стены стали сходиться, и объем коридора уменьшился в разы. Потолок уже буквально чертил мне по макушке, а ширина боковых стен позволяла без труда идти лишь одному человеку. Честно говоря, происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Я двигался вперед только из-за странного ощущения после оговорки дикторши о драконах. Совершенно не представляя, что нас ждет. Коридор еще сузился, мне пришлось встать на четвереньки и ползти. Этот путь занял совсем немного времени – он был прегражден какими-то картонными коробками. Я подвигал их и заметил небольшую нишу справа, куда они свободно вошли. Передо мной оказалось узкое отверстие, из которого бил яркий свет. При желании туда, наверное, можно было протиснуться, но я решил сначала осмотреться. Бориса и Марины сзади не видно. Ну да ладно, они же сказали, что будут поодаль. Я лег на живот и тихонько подтянулся к проему. Окошко возвышалось над полом примерно на четыре метра – коридор вывел меня на верхотуру большого белого зала. Когда глаза привыкли к яркому свету, я рассмотрел его более подробно. Помещение в двести-триста квадратных метров, полностью выложенное глянцевой белой плиткой. |
