– По-другому никак?

– A ты куда-то торопишься? В кино? Или книжку читать будешь?

Я вздохнул. Хорошо, примем его правила игры.

– Какие события мне надо вспомнить?

– Начнем с простого. Самое мерзкое событие, которое произошло с тобой лет до десяти. Настолько мерзкое, что тебе хочется вымыться при его воспоминании, отряхнуться, что холодок скользит по спине и тебя передергивает…

– Иду по проселочной дороге, по ней ползет многоножка, она огромная, нереально большая – я даже не знаю, откуда такая могла взяться в средней полосе. Любопытство пересиливает, я беру прутик, осторожно переворачиваю насекомое на спину и вижу волны этих копошащихся ног, блин, она сантиметров двадцать длиной была! Бегу прочь, тошнота подкатывает к горлу…

– Это фигня какая-то, сороконожки он испугался. Чернобыльская, наверное. В штаны не надул? Ну и ладно. Лезь глубже.

– Дохлая собака…

– Я сказал глубже! – он гаркнул так, что зазвенели стекла.

И тут меня словно резануло по глазам. Я вспомнил. Мерзость была в другом. Солнышко после дож дя, мне лет пять, бегаю по двору. Вижу лопатку на крыльце и забегаю на него, чтобы взять ее – крот вырыл несколько кучек свежей земли, и я надеюсь заглянуть в норку. Дверь распахивается, на улицу выходит тетка. «Майкл! Кто тут натоптал? Быстро берем тряпку и моем крыльцо!» Я останавливаюсь и молчу. Она подходит ближе, еще ближе. Я молчу. Она огромная. Она заслоняет собой полнеба. Солнце скрывается за ее могучей спиной. Она протягивает мне тряпку, и я понимаю, что, если не возьму ее, тетка не просто меня накажет. Она сотрет меня с лица Земли. Она просто наступит на меня, и я по плечи уйду в чернозем. Я беру тряпку…

– Хорошо. Теперь второе задание – самое парадоксальное, что ты видел в детстве. Только не говори о том, как впервые узнал, что мама и папа трахаются, я опять не поверю. Нужно что-то такое, что уничтожило твою логику, разорвало шаблон взгляда на мир. Думаю, на рубеже лет восьми обязательно случалось нечто подобное.

– Ко двору соседей прибилась собака…

– Опять!

– Да дослушайте же! Это была обычная рыжая дворняга, добрая, милая, мы все с ней играли. Цепной соседский пес – и тот относился к ней нормально. Проблема возникла через день, когда из города вернулась тетка Димы, моего деревенского товарища. Узнав о собаке, она помрачнела и объявила всем, что сейчас будет ее выгонять. И чтобы мы не мешали, иначе посиделки на качелях во дворе кончатся. Она подошла к настилу из дров, где спало животное, и подняла с земли камень. Я ожидал чего угодно, даже пребольного броска по заднице псины, последующих визгов и улепетывания. Но только не этого. Тетка кинула булыжник весом под килограмм в голову нашей любимицы. Раздался странный хрустящий звук, и все вокруг забрызгало чем-то оранжевым. Не багровым, а именно оранжевым. Мы остолбенели. Существо, которое еще полчаса назад виляло нам хвостом, теперь превратилось в подобие разбитого кувшина. Когда его подняли с земли, оно напоминало что угодно, только не собаку.

– Странные у тебя ассоциации, я про парадокс, ты про страх, ну да ладно, все равно зачет.

– Мне не было страшно! Страх пришел позже…

– Скажи, а сейчас ты как к собачкам относишься?

– Они меня не любят. Я отвечаю им тем же.

– На другую сторону улицы при виде бездомной переходишь?

Я смутился.

– Бывает.

– A с мамой переспать хочешь? Вернее, ошибся, прости – с теткой?

– Что?!

– Успокойся, все хотят. Это нормально. Но мы немного отвлеклись.