– Не бойся. На ней же не значится твое имя, – пошутил Александр.

– Наверное, мне нужно было сидеть дома, – нервно сказала я, отряхивая могильную землю с платья, но он уверенной рукой направил меня дальше, в глубь кладбища.

Неожиданно мы остановились на вершине небольшого холмика перед исполинским мраморным памятником.

Александр подобрал несколько бледно‑желтых нарциссов, разбросанных ветром, и бережно положил их обратно к подножию памятника баронессе Стерлинг.

– Мне бы хотелось познакомить тебя кое с кем, – сказал он, мягко посмотрел на меня, а потом на могилу. – Бабушка, это Рэйвен.

Я смотрела на могильную надпись и ничего не могла сказать.

У меня не было опыта знакомства с покойниками. Что я должна при этом говорить – «Вы с ней так похожи»?

Конечно, Александр не ждал, что я скажу что‑нибудь, сел на траву и привлек меня к себе.

– Раньше бабушка жила здесь, в этом городе. Она оставила нам дом, и наконец‑то мы получили его после официального утверждения завещания, на которое ушли годы. Я всегда любил этот особняк.

– Bay. Баронесса была твоей бабушкой?

– Я навещаю ее, когда чувствую себя одиноко. Она понимала, каково это, потому что с трудом находила общий языке родней со стороны Стерлингов. Дедушка погиб на войне. Бабушка всегда говорила, что я напоминаю ей его.

Он глубоко вздохнул и поднял взгляд на звезды.

– Здесь прекрасно, как ты думаешь? – продолжил Александр. – Нет лишних огней, которые перебивали бы звездный свет. Кажется, будто Вселенная – огромное полотно, картина, которая всегда там, лишь ждет, чтобы на нее посмотрели. Но люди не замечают ее, потому что слишком заняты собой. А ведь это самое красивое, что можно увидеть. Ну, почти…

Несколько минут мы молчали, глядя на небосвод. До меня доносилось лишь его тихое дыхание и стрекотанье сверчков.

Первое свидание и должно быть таким чудесным, как это. Никакая премьера фильма не могла ни в малейшей степени сравниться с тем, что происходило сейчас.

– Значит, твоя бабушка, та дама, которая любовалась луной… я хочу сказать, она, ну…

– Она была прекрасной художницей, научила меня рисовать супергероев и монстров. Множество монстров!

– Я знаю.

– Ты знаешь?

– Я хочу сказать, что знаю, как это, должно быть, было тяжело для тебя. Но я тоже люблю вампиров! – намекнула я.

Похоже, он задумался о чем‑то другом.

– Я очень много путешествовал, но никогда не имел возможности нигде толком вписаться.

Он выглядел потерянным, очень душевным и совсем одиноким. Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня и понял, что я принадлежу ему на целую вечность.

– Давай поедим, – неожиданно сказал он и поднялся на ноги.

Александр поставил на землю пять черных свечей в изящных подсвечниках, зажег их с помощью старинной зажигалки, достал бутылку газированного фруктового напитка, крекеры, сыр и расстелил на холодной траве черную кружевную скатерть.

– Ты когда‑нибудь был влюблен? – спросила я, когда он наполнил хрустальный бокал.

Неожиданно мы услышали вой, и свечи потухли.

– Что это было? – спросила я.

– Похоже, собака.

– По‑моему, это больше похоже на волка!

– Так или иначе, но нам лучше уйти! – вдруг сказал он.

Я начала было засовывать все в его рюкзак.

– Оставь, нет времени! – сказал он и схватил меня за руку.

Ветер продолжал завывать. Звуки приближались.