– Ага, из тех, что на свет родятся в штанах цвета хаки, – хмыкнула я. – А его родители наверняка какие‑нибудь зануды из «Лиги плюща». Остается надеяться, что они не станут переделывать особняк и выгонять оттуда пауков.

– Точно. А еще сносить ворота и ставить белый забор из штакетника.

– И пластикового гуся на передней лужайке.

Мы обе смеялись как сумасшедшие, но я не забыла запустить руку в мешочек.

– Уж раз тебе стукнуло шестнадцать, то я решила купить для тебя что‑нибудь особенное.

Я вытащила черный кожаный шнурок с амулетом из сплава олова со свинцом в виде летучей мыши!

– Вот это класс! – завопила я на весь дом и тут же повесила амулет на шею.

Мама взирала на меня из кухни с явным неодобрением.

– В следующий раз мы просто дадим ей денег, – сказала она моему отцу.

– Жемчуг! – прошептала я Беки, когда мы выходили из дома.

* * *

В спортзал я заявилась в черной футболке, шортах и своих армейских ботинках – это вместо белой майки, таких же трусиков и кроссовок. Я никогда не могла понять, какой смысл в белой физкультурной форме? Разве белый цвет помогает добиться лучших спортивных результатов?

– Рэйвен, у меня нет желания и сегодня отсылать тебя к директору. Почему бы тебе хоть раз не устроить мне передышку и не надеть то, что положено, – нудил мистер Харрис, учитель физкультуры.

– У меня сегодня день рождения. Может быть, вам в честь этого события стоит дать передышку мне?!

Харрис уставился на меня, не зная, что и сказать.

– Так и быть, но только сегодня, – наконец согласился он. – И не потому, что сегодня твой день рождения, а потому, что у меня нет охоты отсылать тебя к директору.

Мы с Беки захихикали и направились к трибуне, где дожидался наш класс.

Тревор Митчелл, мой детсадовский главный враг и его закадычный друг, проныра Мэтт Уэллс, пошли за нами. Оба такие из себя прилизанные, богатенькие, правильные футболисты – короче, снобы. Они считали, что выглядят классно, но меня мутило от их самоуверенности.

– Сладкое шестнадцатилетие, – принялся куражиться Тревор, явно подслушавший мой разговор с мистером Харрисом. – Как чудесно! Пора любви, как думаешь, Мэтт?

– Так оно и есть, дружище, – поддержал его Мэтт.

– Слушай, а до меня дошло, почему она не носит белое. Это ведь цвет невинности, верно, Рэйвен?

Парень он видный, тут уж не поспоришь. Красивые зеленые глаза и прическа идеальная, как у модели. У этого типчика имелась девчонка на каждый день недели. Он был, что называется, плохой мальчик, к тому же богатенький плохой мальчик, одним словом, зануда.

– Эй, приятель, а с чего ты взял, что я не ношу белое нижнее белье? Впрочем, ты прав. Есть причина, по которой я ношу черное. И что, не слабо тебе выяснить, какая именно?

Мы с Беки уселись на дальнем конце трибун, а Тревор с Мэттом так и остались стоять на дорожке.

– И как ты собираешься провести свой день рождения? – прокричал Тревор погромче, чтобы все слышали, когда устроился среди одноклассников. – Небось просидишь с Беки весь пятничный вечер у телика, будешь смотреть «Пятницу, тринадцатое». Слушай, а может, тебе стоит дать объявление в службу знакомств? «Шестнадцатилетняя одинокая белая девушка‑монстр ищет подходящее чудище для вечного союза».

Весь класс заржал.

Мне очень не нравилось, когда Тревор дразнил меня, и уж совсем не нравилось, когда он дразнил Беки.

– Нет, мы подумывали о том, чтобы нагрянуть на вечеринку к Мэтту, а то ведь без нас там ни одной интересной физии не увидишь.