Говорила женщина.

– Попросите, пожалуйста, миссис Кампобелло. – Странно было думать, что если бы обстоятельства обернулись иначе, так могли бы звать и ее саму; но она не позволяла себе думать об этом.

– Это я, – ответил совершенно нью‑йоркский голос, он звучал молодо и очень приятно. И если это не мать Тони, значит, Барбара.

– Миссис Камнобелло? Барбара Кампобелло?

– Да. – В голосе послышалось недоумение. – Кто со мной говорит? – Вдруг это один из тех дурацких звонков, когда звонят и говорят гадости.

– Я… Я знаю, что мой звонок может показаться странным, но я… («Пожалуйста, не вешай трубку, ну, пожалуйста») Я знала вашего бывшего мужа во Вьетнаме. – Бесконечная пауза, обе женщины молчат, не зная, что сказать. – Я… мы были добрыми друзьями, и… Тони просил, чтобы я позвонила вам и Джою, если с ним что‑то случится. – Это была ложь, – но не совсем. Однажды, поздно ночью, лежа в постели, он попросил Пакстон проведать его мальчика, если с ним что‑то случится.

Правда, о матери мальчика он не упоминал. Но Пакстон решила, что у нее будет больше шансов, если она подключит сюда и миссис Кампобелло. – Я не хотела вас беспокоить в такое время, но я прилетела в Нью‑Йорк…

– Вы были друзьями с ним? – Она почти шептала, не называя его по имени, как будто само имя было под запретом.

– Мы были… – она не знала, что сказать, – близкими друзьями… он очень любил Джоя, я уверена, вы это знаете.

– Он не видел его пять лет, – горько сказала женщина.

Но Пакстон знала больше, чем та ожидала.

– Он не приезжал в Штаты, миссис Кампобелло. После того, что случилось… Мне кажется, он просто не мог. – Небольшая толика чувства вины ее не убьет. Прошло почти шесть лет, и она успела родить еще троих детей, на этот раз от брата Тони. Если она и чувствует за собой вину, то это уже не имеет никакого значения, лишь бы Пакстон смогла встретиться с Джоем. – Он считал, что Джой счастлив с вами и вашим мужем.

– Да, конечно, – поспешно ответила женщина, и Пакстон показалось, что она растерялась.

– Он знает, что случилось с его отцом во Вьетнаме?

– Только что тот пропал без вести. Он время от времени писал Джою, мы никогда не держали ничего от него в тайне. Я отдавала ему все письма. – Она как будто старалась обелить себя. – Он очень расстроился, когда ему сказали, что отец погиб. Любой ребенок бы так отреагировал. Но он такой тихий, он мало говорит.

А как еще он может себя вести, когда его мать вышла за дядю и он знает, что никогда больше не увидит отца? Пакстон задумалась. Не странно ли, что миссис Кампобелло считает, что раз Тони исчез, значит, безусловно, погиб.

– Можно мне поговорить с мальчиком? – Больше толковать было не о чем. – Вы не возражаете?

– Что вы собираетесь ему сказать?

– Что папа любил его. Что я очень ему сочувствую. Его отец был одним на самых смелых людей во Вьетнаме. Они называли себя" «туннельные крысы», потому что спускались в невероятные туннели, которые построили вьетконговцы, чтобы окружить наши войска и южновьетнамскую армию. Может быть, мальчик будет гордиться таким отцом, – спокойно сказала Пакстон.

– Да, может быть. Но все‑таки… Я должна Спросить мужа.

Как вас зовут?

– Пакстон Эндрюз.

– Вы знали его во Вьетнаме? Вы медсестра или кто?

– Нет. Я была корреспондентом газеты из Сан‑Франциско. Сейчас я работаю в «Нью‑Йорк тайме» и уезжаю в Вашингтон, потом в Джорджию, а через несколько дней в Париж.