– Понятно, – сказал мом. – Продолжай.

– Полагаю, мы уже взрослые, вполне сформировавшиеся люди. Кстати, я уже говорил о тренировках вне корабля в прошлом отчёте.

– Да, это не новость для меня. Я ожидал услышать нечто подобное.

– Я снова и снова говорю об этом, потому что это очень важно для нас, – Мартина раздражала неопределённость слов робота. – Я пытаюсь сохранить … равновесие в команде, чтобы все могли сосредоточиться на выполнении заданий. Иногда это помогает – мы стали лучше производить разведку. Но мы плохо информированы, и это всех беспокоит. Мы хотели бы принимать более активное участие в жизни корабля. Я предлагал это и раньше.

– Да, я помню, – отозвался мом.

– Но я не вижу никаких результатов.

– Нет причин для беспокойства. Вы все делаете правильно.

Не утруждая себя, как и прочие момы, знанием этикета, робот просто повернулся и плавно заскользил по направлению к выходу.

Мартин набрал в рот побольше воздуха, с шумом выдохнул и хотел было последовать за роботом, но заметил в дверях Хакима Хаджа. Тот пропустил мома и направился к Мартину.

– Привет, начальник, – шутливо расшаркался Хаким и, скрестив ноги, устроился неподалёку от Мартина. – Как дела?

– Как обычно, – Мартин недовольно махнул рукой в сторону двери. – Дружелюбие кирпичной стены.

– Понимаю… – Хаким возглавлял исследовательскую группу. Он был пониже Мартина на семь‑восемь сантиметров – смуглокожий, с большими загадочными тёмными глазами и тонким прямым носом. Хаким говорил по‑английски с сильным оксфордским акцентом. Вывести этого парня из себя было практически невозможно. Он сохранял хладнокровие, даже если вокруг него бушевали страсти. – Ну что ж, и это неплохо.

Когда‑то, пару лет назад, Мартин брал у Хакима уроки арабского, чтобы читать детские книжки из библиотеки корабля. Общепринятым языком на корабле, как и на Центральном Ковчеге, был английский. Земля погибла как раз на пике всеобщей американизации.

– Мы кое‑что обнаружили. Прежде чем обсудить это с момами, я решил побеседовать с тобой. Если ты сочтёшь нужным, мы вообще не будем их ставить в известность, пока не найдём более убедительных доказательств, – Хаким всегда осторожно и немногословно говорил о работе своей команды.

– Но ведь я только что отчитался… – удивлённо напомнил Мартин и тоже принял положение лотоса, но его поза была менее грациозной, чем у приятеля.

Хаким извинился:

– У нас ещё нет достаточных доказательств, чтобы вынести окончательное решение. Но если верить тому, что мы получили по дистанционной связи… – Он резко оборвал сам себя, снова извинился и сказал, – Ну это все, конечно, на твоё усмотрение, Мартин.

– Перестань оправдываться и ходить вокруг да около, Хаким.

– Хорошо. В общем, так… Мы обнаружили группу из трёх звёзд на расстоянии меньше светового года от нас. Спектр двух из них указывает на наличие радиактивных и прочих элементов в пропорции, близкой к той, что упоминались при описании зондов‑убийц.

Прибегнув к жезлу, Хаким ознакомил Мартина с результатом исследований. Перед ними вспыхивали цифры, диаграммы, чертежи – язык, изобретённый момами, стал для них привычным и естественным. Среди формул и чертежей появилось изображение трёх звёздных систем. Цифры сообщали, что эти звезды отдалены друг от друга более, чем на триллион километров.

Классификация звёзд у момов базировалась на различии в массе, диаметре, яркости, возрасте и содержания так называемых «металлов» – элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия.