|
И до самого последнего момента Саша считал своего друга жертвой. Будучи в плену этих заблуждений, он сам рассказал преступнику, где ему следует искать свою жертву. Сам привез его к ней. И сам же караулил неподалеку, чтобы преступнику никто не помешал совершать его злодеяния. Если рассуждать, то получается, что Саша является сообщником убийцы. А это очень и очень худо. Вот куда завела его любовь совать нос не в свои дела.
Вспомнив, с чего начиналось его расследование, Саша воскликнул: – Но как же так! Не могу понять! Если Анечка сама добровольно была с Федором и его семьей, а потом уехала с ними тоже по своей воле, то зачем ей было мигать в окно фонариком, а потом писать на лестничных перилах воззвания о помощи? – А с чего ты вообще решил, что это она писала? В подъезде сколько квартир? – Пятнадцать. – И в каждой живут люди. – Да, живут, конечно. – Кто-то из них и написал! – А фонариком в окно зачем она светила? И не просто светила! Она сигналы о помощи подавала! Следователь немного растерялся, но за него ответил кто-то другой: – Это Аня не со страху светила в окошко фонариком, это они с Петенькой так забавлялись. Саша повернулся в сторону говорившего. Да, он не ошибся. Это к ним пожаловал Федор. Он окинул всех собравшихся цепким взглядом своих маленьких колючих глаз и пробасил низким голосом: – Слышал я, что вы убийцу схватили. Петенька очень просил, чтобы я ему кое-что передал. Очень пацан у меня из-за Анечки переживает. Сдружились они с ней. – Так быстро? – удивился Саша. Но ответил ему Платон: – Почему быстро? Анечка нянькой у Петеньки долгое время была. Ее бабка Сусанна присоветовала. Узнала, что Федору с женой трудно совмещать работу с моими гостями и присмотр за мальчишкой, и прислала Анечку. Так вот почему Платон, говоря об Анечке, упомянул ее красоту. Он много раз мог ее видеть. И тут еще одна догадка осветила у Саши его мозг. – И когда же Анечка присматривала за Петей? – Такое не забудешь, – вздохнул Федор. – Как раз в тот год, когда у меня все животные в питомнике передохли, Анечка у нас и жила. Бабка Сусанна нам ее «сосватала», чтобы девка с Петенькой бы сидела вместо няньки. Степан издал странный звук, очень похожий на смех. Он и впрямь улыбался. Лицо его перекосилось от гримасы, словно бы он проглотил что-то очень горькое. – Животные, говоришь, у тебя передохли? – Да, собаки, – простодушно подтвердил Федор. – И взрослые, и щенки. Ветеринар приезжал, только руками разводил. По анализам все собаки здоровы, а мерли, словно мухи. Даже предположил, уж не потрава ли какая? Да кому же травить, коли мы с женой за собаками только и ходили. Сами свое же добро уничтожать не станем. – А больше никто доступа к собачьим мискам не имел? Та же Анечка, например? – Ну, кормила иногда вместе с Петенькой. А что такого? Зачем Анечке животным зла желать? И Федор даже рассердился на Степана за его предположение: – Ты всех по себе-то не меряй. Анечка добрая была девочка, веселая да затейница такая. Петенька ее очень любил. А ты – изверг, живую душу загубил. Нет тебе прощения ни на этом свете, ни на том! – Правильно, я нелюдь и изверг, – хмыкнул Степан. – Убил кучу народу. Анечка же была ангелом небесным. Только ты, Федор, пожалуйста, вспомни, не случалось ли у тебя в то время ссоры с бабкой Сусанной? – Ну, знамо дело, осерчала она на меня одно время, что я ей щенка даром не подарил. Так ведь собаки-то не под подарки растил, а на продажу. Так я ей и сказал. |
