Несколько дней его не должен никто видеть. Можно будет это объяснить тем, что после падения в овраг он себя неважно чувствует. Новый доктор ничего не станет подозревать, поэтому пусть он навещает «императора». Вы должны быть поблизости, если к нему пожалует кто-то другой. Даже Монтолоны и мадам Бертран… А в остальное время вы должны все ему рассказывать и объяснять.

Люди, которые мне нравятся, или наоборот. Что нужно говорить тому или иному человеку. Кто он на самом деле, надо скрывать как можно дольше… не меньше месяца. К тому времени до меня не дотянется Британский флот и будет неважно, если они найдут в гнезде кукушку.

Спокойствие медленно, но верно покидало Наполеона, на щеках появились яркие пятна румянца. Глаза начали сверкать, как это бывало перед началом важного сражения. Он крепко ухватился за подлокотник кресла, и косточки пальцев побелели от напряжения.

— Семейство Бэлкум тоже ничего не должно знать. Даже Бетси-и. Она умненькая и сразу узнает подмену. Я оставлю у вас письмо для нее, будьте с ним очень осторожным. Мне кажется, что вам стоит подождать несколько дней.

Потом воцарилась тишина. Бертран немного пришел в себя, но в голове у него клубились разные мысли.

— Господи, смогу ли я хорошо сыграть мою роль? Так много зависит от меня!

Наполеон медленно поднялся:

— Маршал, нам лучше сейчас расстаться. В соответствии с планом люди с судна будут в лавке…

— Да, «Споттс энд Клинч», торговля рыбацкими принадлежностями.

— Да, они там будут в половине третьего. Мадам Бертран понимает, что она должна сделать?

— Да, сир, на нее можно положиться.

2

Лавка «Споттс энд Клинч» располагалась на главной улице ближе к перекрестку, так что из окна можно было видеть далеко вперед. Конечно, если вам удастся пробраться к окну мимо товаров, а потом попытаться что-либо разглядеть сквозь пыльные невымытые стекла и если вы обладаете зрением рыси. Когда в лавку пришла мадам Бертран, там никого не было, кроме маленького человечка, сидевшего в дальней части лавки на высоком стуле. Он пошел ее навстречу в полумраке из-за подвешенных к потолку на веревках старых парусов.

— Господин Споттс? — спросила мадам Бертран. Человечек прищурился, пытаясь лучше разглядеть женщину.

— Нет, Клинч, и вам повезло, потому что Споттс всегда против.

— Боюсь, что я вас не понимаю.

Мадам Бертран была ирландского происхождения, и когда приехала на остров, немного объяснялась на английском, но сейчас она уже уверенно изъяснялась.

— Вы — мадам Бертран, не так ли? Вам, должно быть известно, что люди на острове разделились на две группы. Некоторые из них — за Бони, а другие — против. Споттс — против. Если вы захотите что-то у нас купить, то Споттс сразу в несколько раз повысит для вас цену.

— А вы, господин Клинч. Вы — за или против?

— Видите ли, мадам, не могу сказать, что я точно «за». Иногда «за», а иногда… И я не взвинчиваю цены для французов.

— Господин Клинч, вы возбуждаете мое любопытство. Разве вашему партнеру неизвестно, что благодаря нашему пребыванию на острове, всем заходящим сюда судам и армии, которая нас охраняет, благодаря всему этому, вы можете хорошо заработать.

Господин Клинч кивнул головой.

— Споттс отлично разбирался с цифрами. Он подсчитал наши доходы за последние десять месяцев, и они оказались в сто восемьдесят семь раз выше прежнего. Если исчезнут суда и солдаты, ему придется обмотать шею длинной веревкой и, повеситься.